– Нет, за тобой туда никто из наших не ездил. Но то, что ты знал его…

– Да какой там, на фиг, «знал»?!

– Не перебивай! Вот… Ты же звонил им, на их номер? Разговаривал с его приемной дочерью… Кажется, Анной Тимофеевной ее зовут?

– Ну?!

– Вот тебе и «ну»! Этот номерок – только между нами – давненько уже под наблюдением! Муж этой Анны Тимофеевны работает в структурах абросимовского фонда. Но это еще не все… Сам Николай Дмитриевич не так уж редко в тот адрес заглядывает, они ведь с Петром Леонтьичем – старинные друзья.

– Об этом я и сам догадывался, – пыхнув дымом, сказал Швец. – Их отцы, насколько мне известно, в одно время сверлили трудовому народу дыры в затылках… Да, я в курсе – они вместе служили на полигоне в Бутове.

– А их детки, Петр и Николай, дабы тебе было известно, в конце семидесятых участвовали в какой-то засекреченной программе по линии Комитета. Документов, как мне сказали, никаких по этой части не осталось. Еще Андропов, когда стал генсеком, приказал свернуть проект и похерить все бумаги… Знаю только, что разрабатывались какие-то средства и мероприятия на случай резкого ухудшения внутренней обстановки…

– Куда уж хуже? – мрачно заметил Швец. – Развалилось же на хрен все!

– Может, потому и грохнулось все так, из-за прихода к власти разных болтунов и ворья, – пожала плечами Маша. – Знаю, что та, прежняя, программа называлась – «Полигон». Это рабочее название, но какие-либо иные детали мне неизвестны.

– А те двое, о ком мы говорим? Они тоже в этих делах как-то засветились?

– Да, есть такое подозрение. Петр Леонтьич, как ты знаешь, маленько тронулся умишком… Что касается Николая Абросимова, то он в середине восьмидесятых перевелся из Комитета в МВД. Сделал там карьеру, уйдя в отставку в звании генерал-полковника милиции. Кстати, именно Абросимов в ранге заместителя союзного, а затем некоторое время российского министра внутренних дел возглавлял Главное управление исполнения наказаний.

– То есть, в его ведении были все тюрьмы, изоляторы и лагеря страны?

– Вот именно! Его сын Дмитрий еще сравнительно недавно возглавлял в этой системе подотдел, ведавший тюремным спецназом. И оба они, можешь не сомневаться, даже сейчас, когда все это немалое хозяйство перешло в ведение Минюста, способны вершить там любые дела, как в собственной вотчине…

Покончив с ланчем, они еще некоторое время строили различные планы – касательно того, как им вырваться отсюда, – но затем все же пришли к единому мнению:

– Не хрен тут сидеть! В запасе у нас максимум одни сутки! И того меньше!.. Мы проверили только ближние окрестности, а также проселок и тропку. Предлагаю пойти…

– Куда? – хмуро посмотрела на него Маша. – Налево или направо?

– Направо, – распихивая по карманам спички и сигареты, бодро заявил Швец. – Пойдем перпендикулярно проселку… Во всяком случае, мы в той стороне еще не были.

Они быстро обнаружили вполне проходимую тропку, которую ранее от них закрывал густой подлесок.

Утром, видно, прошел дождь, потому что с крон высоких деревьев срывались веером капли. Озираясь по сторонам, они некоторое время шли молча, но затем, не выдержав этой разлитой вокруг них гнетущей тишины, стали переговариваться, понизив голос до полушепота.

– Я думаю, что смысл абросимовского проекта, который поддерживают какие-то люди на самом верху, заключается в том, чтобы поставить определенные группы населения… как можно большее количество людей, под жесткий контроль государства, – поделилась своими мыслями Маша. – Вернее, тех людей, кто олицетворяет у нас нынче это самое государство. Речь, конечно, не о сегодняшнем дне, а о какой-то перспективе, но не такой уж и далекой. Недавно мне дали почитать одну любопытную справку. Оказывается, те же американцы давно уже в этом направлении работают. Во многих штатах принят закон, по которому нарушителю – к примеру, если тебя коп прихватил пьяным за рулем – решением суда, естественно, могут ограничить свободу… Нет, не саму по себе свободу… то есть в тюрягу сразу не посадят… а «лишь» ограничат на какое-то время свободу передвижений, чтобы индивидуум этот не мог покинуть ту или иную территорию: квартал, в котором он живет, свой город или пределы штата.

– Да, я тоже где-то об этом читал, – сказал Швец и продемонстрировал плотно охватывающий правое запястье браслет. – Не знаю, такие ли им штуковины прикрепляют… но думаю, что все это следящее и поисковое оборудование действует примерно по одному принципу.

– Все верно, – кивнула Маша. – Помимо подписки о невыезде теперь можно еще человеку какой-нибудь ошейник или браслет с чипом пришпандорить… И куда он тогда, спрашивается, от своего электронного сторожа убежит?

– Для внедрения такой системы, наверное, нужны большие средства? – не очень уверенно произнес Швец. – Следящие центры, системы контроля в общественных местах… мобильные подразделения… Кстати, очень удобно: такие вот браслеты можно не только каким-нибудь опасным – хотя бы и потенциально для государства личностям навешивать, но и тем же иностранцам, которые к нам нелегально отовсюду проникают! Да еще и залог с них брать! Не хочешь такую штукенцию на руке носить?! Ну тогда… скатертью дорога! Не впустим к себе, и все тут!

– Умный мальчик, – заметила Маша. – В том плане, что про большие бабки не забыл упомянуть. Не сегодня и не завтра такая вот система будет внедрена в жизнь… Но когда-нибудь, сдается мне – будет! И тот, кто первым займет эту нишу, сорвет сотни миллионов… Да что там, миллиарды долларов! На одном только оборудовании, представь, как неслабо можно навариться.

– Да уж… Так твоя контора, Маша, тоже пытается поучаствовать в дележке этого жирного пирога?

– А ты как думал, Валера?! И таких, как мы с тобой, наши начальники будут в это разгорающееся пекло горстями бросать…

На этот раз они не совершили своей прежней ошибки. То есть, когда лес впереди них заметно проредился и уже стало понятно, что в той стороне лежит либо широкая просека, либо огромная поляна, они тормознулись, чтобы обдумать план дальнейших действий.

Результатом их шушукания стало то, что Валера вновь вынужден был лезть на дерево: другие возможности обозреть окрестности у них отсутствовали.

Со своего временного НП он засек как минимум две вещи: наличие небольшого озера у них прямо по курсу и еще «гриб» на колесах (крытый фургон, словно почувствовав на себе взгляд Швеца, укатил под защиту выступающего мыском леса).

– Я полагаю, что это… что-то типа мобильного комплекса, напичканного следящей аппаратурой, – спустившись на землю, шепотом сказал Валера. – О-от же уроды! Так просто, Маша, они от нас не отстанут…

– Далеко до фургона?

– Метров двести, думаю, будет.

– К этому озеру, значит, тоже проложена дорога?

– Да. Иначе как бы этот «гриб» сюда доехал?