Инкубационный период с момента контакта до проявления первых симптомов составляет около семи дней. Каждый четвертый человек, инфицированный вирусом клещевого энцефалита, заболевает. На протяжении недели его мучают характерные симптомы «летнего гриппа»: лихорадка, головные и мышечные боли, беспричинная усталость. Коварство заключается в том, что через такой же промежуток времени после выздоровления примерно у трети заболевших развивается воспаление головного мозга – собственно, энцефалит, симптомами которого являются высокая температура, изменения психики, односторонние судороги и кома. Это двухфазное течение болезни характерно для европейского возбудителя клещевого энцефалита. В случае заражения сибирским или дальневосточным типом заболевание протекает в одну фазу: воспаление мозга начинается одновременно с гриппозными симптомами. Смертность в первом, «мягком», случае составляет около 1–2 %, риск смертельного исхода гораздо выше среди пожилых людей и лиц, страдающих от хронических инфекций и иммунных заболеваний – таких, как ревматоидный артрит (ревматизм), псориаз и другие. У многих пациентов (около 40 %) после воспаления головного мозга, вызванного вирусом, долгое время наблюдаются серьезные проблемы со здоровьем. Они могут проявляться в мышечной слабости, одностороннем параличе рук или ног, психоневрологических расстройствах: эпилепсии, изменениях личности, депрессии, параноидальном бреде.

Прежде считалось, что дети менее восприимчивы к возбудителю и что они болеют в гораздо более легкой форме, если все-таки оказываются заражены. Однако сейчас говорят о том, что это неверно. Во-первых, они в большей степени подвержены риску заражения этим патогеном, так как, оказавшись в лесу, активно играют и бегают, их невозможно удержать на дорожках и тропинках. Новые исследования (например, шведские) показывают, что дети довольно часто заражаются клещевым энцефалитом, но заболевание не всегда диагностируют. Переболевшие маленькие пациенты зачастую страдают от когнитивных расстройств и других психических проблем. Например, в течение долгого периода у них наблюдается плохая академическая успеваемость. К счастью, существует вакцина. И если уж идет речь об иммунизации взрослых, то детей тем более следует прививать. Средство существует в двух вариантах – детском и взрослом. В Швеции ежегодно продается около 600 тысяч таких прививок, и хотя этого количества явно недостаточно для предотвращения всех случаев заражения, их было бы гораздо больше, если бы вакцины не существовало. Конечно, можно было бы прививать и больше людей и таким образом избежать еще большего числа инфицированных.

Но вернемся к лесорубу из Токкекеб Хайн. Он рассказал нам кое-что любопытное. Один из педагогов детского сада, расположенного в лесной зоне неподалеку от жилища пациента, был госпитализирован годом ранее, а именно в 2008 году, после укуса клеща на той же самой площадке для отдыха. Он лежал в той же самой больнице и тоже с воспалением головного мозга. Врачи так и не нашли причину его болезни. Но мой коллега-микробиолог поговорил с директором детского сада и связался с переболевшим педагогом, который изъявил желание пройти тест на клещевой энцефалит. В Институте сывороток мы отыскали результаты его старого анализа на боррелиоз – естественно, негативного. Через семейного врача воспитателя мы получили новую пробу крови и провели анализ на антитела к вирусу. Оказывается, учитель также переболел. Я отослал образцы крови моим друзьям и коллегам в немецкую вирусную лабораторию, специализирующуюся на этом патогене. Там был проведен специальный расширенный тест (на нейтрализацию вируса), результаты которого подтвердили наличие антител к возбудителю. Но если нигде на датской территории кроме Борнхольма нет переносчиков этого заболевания, каким образом объяснить этот инцидент? Один случай – ерунда, но два – уже многовато.

Я связался со своим коллегой Рене Бедкером, энтомологом из Института ветеринарии, и ввел его в курс дела.

– Как тебе идея отправиться в Токкекеб Хайн? – поинтересовался я.

Рене – настоящий мастер охоты с белым флагом. Он бродит по траве, таская за собой кусок белой материи размером метр на метр, прикрепленный к палке. Через некоторое время на этом «флаге» скапливаются крошечные черные точки – клещи. Коллега записал адрес. Вечером на следующей неделе он заехал ко мне домой и привез несколько пластиковых трубок, полных клещей.

– Я рассортировал их на нимф[34], взрослых самцов и самок, по 50 штук в каждой трубке. В точности как ты просил, – сказал Рене. – Кстати, неподалеку от жилища лесоруба вроде расположена какая-то военная база – они пристально следили за нами, заметив, как активно мы размахиваем белым флагом.

Я рассмеялся и поблагодарил энтомолога за клещей и информацию. Некоторое время спустя мне позвонила врач с той самой военной базы – она поинтересовалась, что случилось, а затем позаботилась о вакцинации всех своих подопечных. Ведь солдаты часто несут службу на лесной территории и, как правило, ходят вовсе не по тропинкам. А значит, подвергаются особому риску нацеплять на себя членистоногих и заразиться этим новым вирусом из Токкекеб Хайн. Кстати, в 1942–1943 годах среди солдат в Центральной Европе сибирский вирус клещевого энцефалита вызвал крупную вспышку заболевания. Ну, по крайней мере, солдаты в Аллереде теперь были защищены, им удалось избежать незавидной участи лесоруба и воспитателя детского сада.

На следующий день я с помощью специальной тест-системы проверил клещей, собранных в саду у пациента, на наличие генетического материала и действительно обнаружил у особей клещевой энцефалит! В огромном количестве. Вообще-то этот вирус крайне сложно зафиксировать. Дело в том, что он может присутствовать в клещах, обитающих на очень небольшой территории, иногда на совсем крохотном участке лужайки или поля. Распространение возбудителя, ограниченное небольшим ареалом, называется микрофокусом. Самым разумным решением в нашей ситуации было устроить отлов именно в той точке сада, где больной предположительно подцепил паукообразного. Нам повезло отыскать это место.

Вполне возможно, больше нигде в этом лесу мы не смогли бы найти вирус. Это его типичная особенность в отличие от бактерии боррелия. Если клещи инфицированы этим микроорганизмом в одном конце леса, то, скорее всего, они являются его носителями и в противоположном, а возможно, и повсеместно в Дании. Но клещевой энцефалит обнаруживается лишь в строго локализованных точках, крошечных «микроареалах», он может вообще не встречаться в других районах.

Мы с Рене исследовали также клещей, собранных в зоопарке, расположенном недалеко от моего места жительства в тот момент, который пользуется большой популярностью среди посетителей. Я ежедневно выгуливал вокруг него собаку. К счастью, у этих особей вирус обнаружен не был. Впоследствии мы обследовали немало территорий по всей Дании, тестировали членистоногих, собранных с погибших диких животных. Я с помощью семейных врачей, любезно согласившихся на сотрудничество, тщательно проверил на наличие антител к вирусу образцы крови 78 пациентов, которые проживали в Северной Зеландии близко к источнику заболевания и жаловались на симптомы «летнего гриппа» после укуса клещей в период между июлем и сентябрем 2010 года. Мы бесплатно протестировали тех, кто регулярно совершал пробежки по лесу, а также 96 пациентов, госпитализированных в больницы Северной Зеландии между 2007 и 2009 годами с воспалением головного мозга после укусов членистоногих, ни у кого из них в свое время не было обнаружено боррелий. Но ни у одного человека я не нашел ни вируса клещевого энцефалита, ни антител к нему. Мне просто-напросто хотелось убедиться, что мы не пропустили массовое распространение возбудителя за пределы Борнхольма, потому что никому из врачей не пришло бы в голову тестировать пациентов на патоген на основной территории Дании. К счастью, отрицательные результаты анализов свидетельствовали о том, что мы ничего не пропустили и люди могут спать спокойно. По крайней мере пока.