Писарь принял душ с чуть теплой водой, вошел в комнату, растираясь махровым полотенцем. На старой деревянной кровати, скрипевшей при малейшем движении, лежал Анатолий, уныло глядя в потрескавшийся потолок.

— Чего загрустил? — спросил Сергей.

— Думаю, — многозначительно ответил он.

— О чем думаешь-то?

— О судьбе-злодейке, — вяло отозвался Сопко, — почему я такой бестолковый?

Ему не давали покоя воспоминания о неудаче в Одессе и событиях прошедшего вечера.

— Качумарь, — успокоил его Сергей, поднося зажженную спичку к сигарете, — тебе просто не повезло.

— Да, чуть не забыл, — встрепенулся Лысый, — послезавтра сходняк в Ялте, на даче Тягуна. Самолетом полетим? Или как?

— Я не знаю, есть ли здесь аэропорт?

— А кто ж его маму знает, — ответил Анатолий, — надо Карпуху спросить, он в этих местах частый гость.

— В принципе, мне все равно, лишь бы не на тачке. Устал: все время за рулем.

— Машины можно отправить в Киев, — ответил Сопко, — честно говоря, я тоже не в восторге от такой езды, тем более что нас пятнадцать рыл. Мы и так сюда в тесноте ехали.

— Давай поедем на поезде, — предложил Сергей, — ночь всего, да и «воздух» там легче везти, — он использовал одно из жаргонных словечек, которым называли деньги, — отправь завтра кого-нибудь за билетами. А сейчас давай спать, устал, как собака.

Сергей натянул на себя одеяло, благо постель была чистой. Сопко, поднявшись с кровати и подойдя к другу, слегка стукнул его в плечо:

— Хватит друшлять, пошли произведем легкое снятие стресса с водкой и телками.

Писарь отмахнулся:

— В задницу. Для меня сейчас лучшая расслабуха — это сон…

* * *

Поезд Ужгород — Симферополь прибыл в столицу Крыма с небольшим опозданием.

Курортный сезон едва только начался, и приезжих было относительно мало. Поезда, как правило, встречали только многочисленные таксисты, еще у подножки вагона пытающиеся заполучить клиентов. Один из таких шустряков подскочил к Никитину, на плече которого висела заветная сумка, но не успел он произнести и слова, как был тут же оттерт двумя дюжими молодцами.

Водитель, испугавшись крутых парней, поспешил к легкомысленно одетой брюнетке средних лет, в одной руке держащей ладошку миловидной девочки не старше пяти лет, а в другой — необъятных размеров баул.

— Постой, — окликнул его Сергей, — давай еще двоих — и поедем в Ялту.

Шофер замер в раздумье между явно не привлекательной компанией дюжих мальчиков, совсем не похожих на студентов консерватории, и брюнеткой, которая, конечно же, будет упорно торговаться за каждую копейку, но наверняка не выкинет его из машины где-нибудь на горной дороге.

Видя его замешательство, вмешался Анатолий Сопко. Он похлопал таксиста по плечу, успокаивающе произнес:

— Не ссы, не обидим — оплатим в оба конца.

Как и следовало ожидать, природная жадность переборола страх, и таксист, подозвав двух переминающихся с ноги на ногу коллег, предложил им присоединиться…

Всю дорогу таксист с опаской косился на угрюмо молчавших пассажиров. За время пути он не один раз успел пожалеть о том, что согласился ехать, и зарекался впредь никогда не совершать столь опрометчивых поступков.

Когда же он узнал от сидящего рядом Никитина точный адрес в Ялте, душа его и вовсе ушла в пятки. Этот адрес был известен всем более или менее взрослым жителям полуострова. Ведь там жил вор в законе Михаил Яковлевич Гросич по кличке Тягун.

«Если рейс закончится благополучно, — пронеслось в голове у таксиста, то можно будет даже приятелям хвастаться, что однажды подвозил к дому гостей самого Тягуна…

От этой мысли на лице таксиста появилась глуповатая улыбка, однако она быстро сошла, так как на смену первоначальным размышлениям пришли менее веселые: денег, конечно, не заплатят — в этом водила был уверен на сто процентов.

Через полтора часа три такси остановились у высоких ворот дачи Тягуна.

Когда все вышли, Лысый небрежно подозвал к себе шоферов:

— Сколько с нас, шеф? — обратился он к тому, что договаривался с ними.

Тот упрямо замахал руками:

— Да что вы, что вы, спасибо, ничего не надо.

— Ну ты даешь, командир, — на лице Сопко появилась искренняя улыбка он не мог даже предположить, с чего это алчные вокзальные таксеры стали вдруг такими бессребрениками.

Поняв, что так и не получит ответа на свой вопрос, Толик достал из нагрудного кармана толстый пресс и, отсчитав столько, сколько, по его представлению, могла стоить их поездка, вложил в руки таксиста.

Водитель машинально пересчитал деньги и крикнул вдогонку удаляющемуся клиенту:

— Эй, подождите! Здесь же больше, чем договаривались. Возьми сдачи!

— Будь здоров, приятель, — обернулся у самых ворот Сопко и исчез за высоким забором…

Просторный двор дачи был заставлен автомобилями. Здесь стояли и высокомерные «мерседесы», и скромные трудяги «опели», и навороченные «БМВ», между ними затесался смущенный «Жигуленок», косясь круглыми фарами на именитых соседей.

Протиснувшись между рядами машин, Сергей Никитин, он же Писарь, подошел к огромной беседке, увитой буйным плющом. Навстречу ему, широко раскинув руки, вышел хозяин дачи, Тягун:

— Привет, привет, — обнимая гостя, он похлопывал его по спине.

— Здравствуй, Миша, — в ответ улыбнулся Никитин, — как здоровье, как делишки?

— Спасибо, спасибо, все ништяк, — отозвался Гросич. — Лысый, а ты куда? Пожалуйте к нашему шалашу, — Тягун указал на беседку, — тем более что Коля хотел тебя видеть.

Толик Сопко послушно проследовал за крымским авторитетом и Сергеем.

В так называемой беседке, больше напоминающей просторный зал, стоял накрытый стол, за которым собрались своего рода князья преступного мира. Ближе ко входу восседал Доктор, из-за которого выглядывал бритый череп Крытого. Место в горце стола оставалось свободным. Туда и указал Писарю Гросич.

Проходя на предназначенное ему место, Сергей по очереди обнялся с Кориным и Кроменским, все присутствующие широко улыбались вновь прибывшим.

Сидящий напротив Доктора Соловей протянул через стол руку Никитину и обернулся к Лысому:

— Здорово, Толян, — Соловьев передвинулся на соседний стул, указывая ему на освободившееся место, — присаживайся, друг.

Толик уже опускался на мягкий стул, когда раздался голос Крытого:

— Не спеши, — тяжелым взглядом в упор киевский пахан уставился на своего ближайшего помощника.