Из груди мента вырвался вздох облегчения.

Вскочив с места и не зная, куда засунуть нервно подрагивающие ладони, он попрощался.

И вечером впервые после злосчастного посещения «Березки» начальник забылся глубоким сном…

* * *

Наконец-то на долю Хитрого выпали несколько дней долгожданного отдыха, когда он мог напиться вдребодан, взять в специально снятый по такому случаю номер проститутку и вообще позволить себе полный расслабон.

Вторые сутки загула подходили к концу. Витя открыл глаза, пытаясь сообразите, где он находится и что вообще с ним произошло. Окинув взглядом комнату, он обнаружил рядом с собой худосочную девицу, раскинувшуюся на простыне в чем мать родила. Тягуновский боец начал припоминать, что вчерашняя пьянка закончилась жуткой оргией, в которой, кроме него, участвовали три проститутки.

На соседней кровати, прижавшись друг к дружке, спали еще две из них. Та, что была рядом с ним, сопела, уткнувшись лицом в подушку. Хитрому вдруг очень захотелось узнать, кто же все-таки спит рядом с ним. На все попытки перевернуть девицу лицом вверх та отбрыкивалась. Тогда он пошел по другому пути: просунув руку под тело спящей, он нащупал округлость маленькой груди и через несколько секунд удовлетворенно произнес, обнажая в улыбке золотые коронки зубов:

— Галька…

От этих слов спящие на соседней кровати зашевелились. Одна из них приподнялась, уставившись на Хитрого, ничего не соображая спросонья.

— Сколько времени?

— А хрен его знает, — отмахнулся он, — на тумбочке лежит моя рубаха, под ней часы, посмотри, — предложил Витя.

Девица с трудом заставила себя спустить с кровати ноги и, растирая отекшее после сна лицо, медленно подошла к тумбочке.

Хитрый уставился на привлекательную округлость загорелого зада, размышляя про себя, стоит ли сделать еще один заход. Но решив, что вчерашнего вполне достаточно, прошел в ванную.

Обладательница сексапильно манящих ягодиц приподняла рубашку, лежащую на тумбочке, из ее кармана на пол выпала фотография. Качнув необъятной грудью, она автоматически подняла снимок. Лишь на миг ее взгляд задержался на усатом лице, смотревшем с фотокарточки, но этой секунды было достаточно, чтобы узнать в фотороботе одного из своих клиентов. Сна как не бывало, девица стремглав устремилась в незапертую дверь ванной.

Услышав позади себя шаги. Хитрый обернулся:

— Чего тебе? Не видишь, умываюся, — голос его звучал раздраженно.

— Я его знаю, — она приподняла руку с зажатой в ладони фотографией.

Виктор встрепенулся:

— Откуда?

— Мы с Лилькой рыжей их обслуживали, — поспешно объяснила она, сволочи черные кинули нас.

Привезли к себе на хату, отодрали и вышли якобы за шампанским. Мы, как дуры, прождали до утра, а утром оказалось, что квартиру сняли на сутки, и какая-то бабка с нас еще и за ночь потребовала заплатить.

Прикинь, получается, что мы сами же отдали свои кровные за то, чтобы нас всю ночь хороводили…

— Да подожди ты трендеть, — грубо оборвал ее Хитрый, — когда это было?

— Уже больше месяца прошло, — глупо хлопая ресницами, ответила девица.

— А имена, фамилии, может, адрес какой они не называли? — продолжал допытываться парень.

— Имена какие-то называли, да разве запомнишь эти их аглы да хурды, грустно посетовала большеглазая, — а потом ведь могли от балды назвать, паспорта же мы не проверяем…

— Ну, может, еще чего вспомнишь? — Хитрый не терял надежды.

— Да они все больше по-своему лопотали. Хотя подожди… — на лбу у девушки появились складки, обхватив пальцами виски, она натужно пыталась что-то вспомнить, — точно, вспомнила. В разговоре несколько раз проскочил Херсон, а потом я услышала, как один из них сказал: Симферополь и май.

Лилька тогда еще переспросила, что, мол, вы собираетесь приехать в мае? Но звери объяснили, что мы ослышались и не стали продолжать эту тему.

— Май, говоришь… — задумался Хитрый, — а сейчас как раз он и есть… Ладно, спасибо. С меня причитается.

— Да чего уж там, — вяло отмахнулась пышногрудая, — ты и так нас не обижаешь.

Поспешно натянув одежду, Виктор бросился к своей машине. Уже минут через пятнадцать он входил в ворота дачи Гросича.

Авторитет сидел на лавочке и, подставив лицо яркому весеннему солнцу, деловито дымил папироской. Завидев своего пацана, он недовольно уставился на его растрепанный внешний вид.

— Извини, Миша, — попытался оправдаться Хитрый, — не было времени переодеться.

— Сколько раз вам, баранам, повторять, чтобы не шастали, как беспризорники, по улицам. Лохи и так твердят, что, мол, мои люди чуть ли оборванцами ходят, — пахан явно был не в духе.

— Извини, — еще раз повторил Хитрый, — есть след азербонов…

Несмотря на то, что весть была неожиданной, Михаил Яковлевич ничем не выдал своего интереса, лишь холодно произнес:

— Выкладывай.

Боец в двух словах пересказал суть происшедшего и добавил от себя:

— Не знаю, может, и туфта все это.

— Передашь Рудковской, чтоб связалась с ментом, — деловито распорядился Тягун, — пусть поганый землю носом роет, как хочет, пусть перекроет вокзал, аэропорт, морские порты, а то получается, что мы ему капусту за фуфло отвалили.

— Понял, — ответил Хитрый, собираясь немедленно выполнять приказ.

— Переоденься, — остановил его хозяин дачи.

— Ах ты, черт, — Виктор хлопнул себя по лбу, замерев как вкопанный, — я мигом, — и скрылся в доме.

* * *

В кабинете начальника уголовного розыска раздался резкий телефонный звонок. Хозяин кабинета нетерпеливо снял трубку и рявкнул в телефон:

— Гуденко слушает.

— Товарищ подполковник, — из динамика раздался зычный молодой голос, докладывает лейтенант Микульский, старший группы наблюдения из ялтинского морского порта.

— Не орите так, лейтенант, — милицейский чин отдернул трубку от уха.

— Есть не орать, — все так же громко ответил лейтенант.

— Что у вас случилось?

— Обнаружен один из подозреваемых, — отчеканил Микульский, — сошел на берег с катера на подводных крыльях, прибывшего из Херсона; Сейчас торгуется с таксистом около рынка.

— Продолжайте наблюдение, — Гуденко был несказанно рад услышанному, — я распоряжусь, чтобы к вам присоединилась группа захвата. Но брать только в том случае, если будет ясно, что объект собирается скрыться. Поддерживайте со мной связь каждый час. Но не дай вам Бог, — в тоне подполковника зазвучали стальные нотки, — упустить его… Звание сержанта покажется вам манной небесной.