Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рахилло, задумчиво: – Такое впечатление, как будто мы в лесу.
Почему-то выходит очень смешно.
Он же: – У древнегреческих философов есть исчерпывающая формула счастья: «Никто не лезет».
* * *
* * *
Мне звонят из «Советского писателя». Елизавета Максимовна: – Она не подходит, у нее вушко болит.
* * *
В троллейбусе: – Женщина – как земля – она же родит, ее же и топчут.
* * *
– Мы марксисты, мы материалисты, но 13-го числа я из дома не выхожу. Потому что это не суеверие, а народная мудрость.
* * *
– Какой снег красивый!
– Только не сравнивай его, пожалуйста, с алмазными россыпями.
* * *
– А вы не выражайтесь! Нет у вас такого права!
* * *
– Та машиненка повеселее будет.
* * *
Большой, но неумный лоб. Мелкие недобрые черты лица.
* * *
– Такая хорошая девушка… Такая добрая, такая бесхарактерная…
* * *
… Запах их поднялся и всей силой ударил меня, как рыдание. Я не люблю с тех пор гиацинтов и не радуюсь им…
* * *
– В предпоследний раз тебе говорю…
* * *
«Зачем, зачем она назвала меня подзаборницей? Уж лучше бы матом выругала…»
* * *
– Какое хорошее звание «Коля». Самое мое любимое: – Коля! Коля! (звонким, ласковым голосом) А не люблю я звание «Андрюша». Грубое звание какое, вот послушайте: – Ан-дрю-ша! (басом!)
* * *
«Ах расшиби тебя грозой – опять двойка». (Учителю истории.)
* * *
«Я как влюблюсь – сразу полпуда теряю».
* * *
Когда рассказывали всякие таинственные, необыкновенные истории, одна девочка неизменно говорила: – Всё это можно объяснить научно.
* * *
– Влюбился, ай нет?
* * *
В каждую дружбу, в каждую любовь погружалась, как в воду, с головой и теряла способность видеть, что делается в другой душе – и не потому, что неинтересно: просто была оглушена силой собственного чувства.
* * *
– Вы, конечно, меня извините… Но кто-то залез в мою кадушку с капустой…
* * *
– А с хорошеньким пройтиться приятно!
* * *
– Люди искусства не считают себя ответственными за полет своего чувства. У иного першит в левой ноздре, а он уверяет, что умирает досрочно от любви.
* * *
По́были хорошенькими – дайте теперь другим побыть.
* * *
– Она очень красивая.
– Кто?! Да откуда ты это взяла?
– Она мне сама сказала!
* * *
– Я тебя так люблю! Я сегодня всех люблю.
* * *
– Она очень переживала в этот период времени…
* * *
Сочинение: «Кем ты хочешь быть»: «Прежде всего я хотела бы быть мальчиком».
* * *
«Я люблю тебя. Пономарев».
* * *
Бронированная улыбка. «Наверху не понравится».
* * *
Подпольное министерство неудобств.
* * *
То роковое всё равно.
* * *
– Не думайте так громко, я всё слышу.
* * *
«Но сутки в Риме – это не 24 часа. Время здесь становится медленным, оно течет плавно глубоким, многоводным потоком». – Николай Павлович Анциферов[125].
* * *
Девочка: Я не понимаю, как можно спрашивать: «Зачем он убил Болконского?» Если я верю книге, я верю ей, как жизни. Если не верю, я спрашиваю: «Зачем он это придумал?» А здесь я верю и ничего не спрашиваю. Так было!
* * *
В боковой ложе самого верхнего яруса опоздавший в оперу и ничего не видящий на сцене спрашивает соседа: «Чье это отсутствие голоса?»
* * *
В войну: Мама, я буду засыпать, а ты пока расскажи мне, как сахар в сахарнице просто ставили на стол.
* * *
Аня Зайчикова: И что за человек такой несамостоятельный! Дружит с одной, а потом увидит мал-маленько покрасивше и за ней. Уж если любить, так тут хоть какая раскрасавица, а ты должен ноль внимания!
* * *
Кондуктор: – Платите за проезд и не улыбайтесь!
* * *
Вагоновожатый: – Стоит тоже, туловище!
* * *
– Дедушка, будь фашистом и побойся меня.
* * *
Николай Павлович [Анциферов] проводил лето в Норвегии на берегу Раумы. На груди на цепочке висело обручальное кольцо, оно было для него живой связью с невестой, залогом счастья. И вдруг кольцо потерялось. Он был в отчаянии, всё вокруг померкло.
Фрекен Анна сказала: – Успокойтесь, всё будет хорошо. Кольцо вернется к вам. Даже если форель проглотила его, найдя на дне Раумы, – оно не погибнет: рыбаки выудят форель, ее зажарят, и я подам вам ее с кольцом на блюде.
На другое утро обшарил дно Раумы – тщетно. Понурый брел домой, держа в руках шляпу, и вдруг услышал, как что-то звякнуло в ней – стал ощупывать – кольцо! Фрекен Анна ничуть не удивилась.
* * *
– Почему ваши дети не кричат?
– Кричат воро́ны, когда перелетают с дерева на дерево, а у меня люди, а не вороны.
* * *
– Как будем есть кабана – просто или эстетически?
– Эстетически!
– Ну, тогда наделаем украинской колбасы!
* * *
Вошел в класс – ребята стоят на партах. Не сделал замечания, стал вести урок, словно ни в чем не бывало. Рассказывал про моря и озера и время от времени спрашивал: – А у твоего отца был день рожденья? – А гости были? – За столом сидели? – А на столе кто-нибудь стоял? Нет? Так что же ты – так тебя, так!
* * *
– Я уж совсем было приготовилась плакать…
* * *