Агент ЦРУ Фрэнк Снепп приехал во Вьетнам позже Рэмзи, но относился к происходящему так же, как он. Фрэнк родился в Северной Каролине. С отцом — бывшим полковником морской пехоты, ныне судьей, убежденным представителем истеблишмента — его связывали непростые отношения; самые теплые воспоминания из детства он сохранил о своей чернокожей няне. После окончания факультета международных отношений Колумбийского университета он решил связать свою судьбу с ЦРУ; в резюме он охарактеризовал себя так: «Арийская кровь, менталитет „клуба для избранных“, огромный талант к двуличию»[305]. К этому следовало бы добавить «внешность кинозвезды», которая позволяла ему затаскивать в постель множество привлекательных женщин, включая сотрудниц ЦРУ. Завистники называли его «приапистом», но сам он предпочитал слово «романтик». Через две недели после приезда во Вьетнам Снепп отправился на одномоторном Pilatus PC-6 Porter в дельту Меконга, где их обстреляли вьетконговцы. Когда их самолет получил несколько пробоин от винтовочных пуль, 26-летний агент восторженно пробормотал себе под нос: «Мне это нравится! Господи, как мне это нравится!» Позже он сказал: «Это было здорово. Я влюбился во Вьетнам и вьетнамцев… Я считал, что, если ЦРУ правильно наладит работу и задействует „правильных“ людей, мы сможем навести тут порядок»[306].

Гарри Уильямс прибыл во Вьетнам как специалист по радиоперехвату в апреле 1964 г. Он был полон энтузиазма: «Это была правильная война, замечательная война. Мы были благородными ковбоями. Я любил свою работу и считал, что приношу реальную пользу. Я был убежден в правоте нашего дела и в том, что мы победим». Он оставил свою беременную жену Пегги в США и снимал в Сайгоне квартиру. Поскольку он немного говорил по-вьетнамски, его вьетнамские соседи прозвали его «французом». Он много ездил по стране и общался с местными жителями, пока такие поездки не стали слишком опасными. В одной деревушке в предместьях Дананга староста в недоумении спросил у него: «Почему они убили Кеннеди?» Как выяснил Уильямс, многие вьетнамцы считали, что американский президент хотел помочь Вьетнаму, и подозревали, что его смерть как-то связана с этим. В конце концов Уильямс пришел к выводу, что подавляющая часть сельского населения была абсолютно индифферентна в политическом плане и не поддерживала ни одну из сторон: «Типичного рядового вьетнамца заботило только одно: как бы выжить».

Образованные, утонченные американцы сетовали на перемены, происходящие в Сайгоне. На бульваре Тызо были срублены высокие платаны; количество автомобилей на улицах удвоилось. Старожил Индокитая Говард Симпсон заметил: «Сонная колониальная столица превратилась в многолюдную, грязную метрополию военного времени»[307]. Военный советник полковник Сид Берри писал: «Сайгон сильно изменился… Он стал многолюдным, вульгарным, глянцевым, коммерческим, хватким, жадным, грязным и денежным. Там стало много американцев. Слишком много американцев, которые раздували цены и притягивали все дешевое, кричащее и безвкусное»[308].

Между тем война ощущалась все больше. Уильямс часто ужинал в маленьком ресторанчике «Брассери» позади кинотеатра «Рекс», хозяйкой которого была приятная женщина франко-вьетнамского происхождения по имени Элен. Но как-то вечером в августе, когда он, по обыкновению, зашел в «Брассери», Элен встретила его со словами: «Сегодня вам лучше поужинать в другом месте». Через час в ресторане была взорвана бомба. Тем же летом Уильямса прикомандировали к новой группе, которая должна была наладить наблюдение за перемещением северовьетнамцев на тропе Хо Ши Мина. Группа разместилась на базе в Кхешане, на самом западе демилитаризованной зоны, менее чем в 5 км от границы с Лаосом, где уже базировалась спецназовская «Команда А». Ключевым персоналом были гражданские лица, сотрудники Исследовательской корпорации Сиракузского университета, которая работала под патронажем Управления военно-морской разведки. Они разработали технологию под названием «портативная система мониторинга с расшифровкой сигнала» (Portable Signal Unscramble Monitoring System, POSSUM).

Согласно плану, датчики требовалось установить на высоте 1701 недалеко от тропы Хо Ши Мина. 28 мая вертолет H-34 доставил капитана морской пехоты Эла Грея и трех вьетнамских спецназовцев на вершину, чтобы обработать ее дефолиантами. Грей, суровый прирожденный солдат, находил удовольствие в том, что его подопечный сержант ВСРВ раньше командовал пулеметной ротой в рядах Вьетминя: «Он был отличным бойцом». Через несколько часов после прибытия на вершину полил дождь и опустился густой туман — и такая погода продолжалась 30 дней, не давая возможности вертолетам забрать команду. Когда голод стал невыносимым, они решили выбираться пешком. С горы они спустились без происшествий, если не считать присосавшихся пиявок и встречавшихся на пути диких животных. На выходе из джунглей они наткнулись на купавшегося в ручье вьетконговца и застрелили его, после чего стали прорываться в сторону Кхешани. Один из вьетнамских спецназовцев получил тяжелое ранение, и последние 10 км Грей тащил его на себе, за что впоследствии был награжден Бронзовой звездой. Система электронного наблюдения в конце концов заработала.

Многие из первой волны американцев во Вьетнаме были серьезными людьми, искренне почитавшими Бога и американский флаг. Сид Берри писал своей жене Энн: «В эти выходные хорошо отдохнул. Я нуждался в отдыхе. Теперь снова в бой. 101 раз пресс, 40 отжиманий, 30 жимов с эспандером, две главы из Послания к римлянам, бритье, душ — и теперь письмо тебе»[309]. Даже те, кто проводил за чтением Библии меньше времени, чем полковник Берри, вовсе не были так одержимы общением с местными проститутками, как гласят легенды. Как-то Фрэнк Скоттон и его люди вернулись из многодневного похода по горам, все покрытые грязью с головы до ног. Молодой сержант-спецназовец, недавно прибывший во Вьетнам, с благоговением присвистнул: «Держу пари, после того что вы пережили парни, вы зададите этим леди жару, как только вернетесь в город!»[310] Но Скоттон разочаровал его: они мечтали только об одном — принять горячий душ и выспаться в чистой постели.

Среди вьетнамцев тоже находились такие, кто получал удовольствие от войны, в том числе Нгуен Ван Ык, пилот вертолета, налетавший 6000 часов. «Я любил летать, — вспоминал он, — и получал огромное удовлетворение, когда мне удавалось хорошо выполнить задание»[311]. Но большинство его соотечественников придерживались более мрачных взглядов. Как-то утром в августе 1964 г. 21-летний лейтенант Фан Нят Нам из 7-го парашютного полка подошел со своим взводом к безлюдной деревне. На окраине они обнаружили подземное убежище. «Эй, есть там кто-нибудь? — крикнул один из его людей, после чего повернулся к Наму. — Лейтенант, разрешите бросить туда гранату». Но Нам вместо этого приказал солдату дать очередь в воздух из автомата.