Если они меня хотят заменить, так тому и быть. Может, это к лучшему.

Я на полпути к отелю, когда чувствую вибрацию телефона. Я вынимаю его, боясь, что это торжествующее сообщение от Алиссы или такое, где Энтони называет меня худшим в мире другом.

Но оно от Оуэна.

«Какого черта только что произошло?»

Смаргивая слезы, я отправляю ему то, что, надеюсь, завершит разговор.

«То, чему давно было пора произойти, Оуэн. Просто оставь меня в покое».

Оуэн впервые за много недель добровольно заговорил со мной, и в более подходящих обстоятельствах я бы не упустила возможность разобраться в наших отношениях. Но не сегодня. Не сейчас.

Я не выходила из комнаты семь часов, если не считать визита к автомату за тем, что заменило мне ужин, – но это вряд ли можно назвать выходом. Я притворилась, что сплю, когда в комнату вернулась Алисса, чтобы присутствовать во время еженощной проверки по комнатам сопровождающим родителем, и пока моя бывшая дублерша шумно возилась с вещами (желая, возможно, меня разбудить, чтобы похвастаться насчет Джульетты), я не поддавалась, пока она не ушла обратно к Уиллу.

Я переключаю каналы между двумя эшлендскими службами новостей, когда наконец раздается стук в дверь. Три кратких стука, легких, но уверенных. Я с самой репетиции ожидала, что Джоди решит поговорить со мной еще, а может, прочитать мне дополнительную нотацию. Странно, что она так долго тянула.

«Что, если она специально ждала так долго, потому что отправляет меня домой?» Беспокойство сжимает мою грудь. «Что, если она была занята организацией транспорта, или чего там?» Зная, что нельзя ее игнорировать, я тащусь к двери.

Но приоткрыв дверь, я вижу Оуэна, сжимающего в руках блокнот.

– Чего тебе? – спрашиваю я, придерживая дверь открытой на пару дюймов.

Выражение его лица осторожное, но мягкое.

– Хочу тебе кое-что показать.

Я начинаю закрывать дверь.

– Я вообще не в настроении, Оуэн.

– Я ее закончил. – Он поднимает блокнот, и тут я понимаю, что он имеет в виду. Свою пьесу. Я удивлена настолько, что ослабляю хватку на двери, и он проскальзывает мимо меня в комнату.

Я собираюсь с духом и поворачиваюсь к нему.

– Ты меня неделями игнорируешь, а потом вламываешься сюда, чтобы показать свою пьесу? Это… великолепно. Я за тебя очень рада, – говорю я с сарказмом.

– Я тебя не игнорировал, – отвечает он тихо.

– Мы не говорили с тех пор, как… – Я не могу заставить себя закончить предложение. Назвать то, что произошло между нами в его комнате.

– То, что ты сказала о Козиме и моей пьесе, причинило мне боль, и я знаю, что наговорил достаточно, чтобы ты меня возненавидела. Я испытывал стыд и злость на себя, и мне требовалась дистанция. – Он энергично переворачивает страницы блокнота. – Но я не мог тебя игнорировать. Даже если бы захотел. – Он поднимает на меня взгляд с осторожной улыбкой на губах, и мое сердце делает знакомый прыжок, как обычно при виде Оуэна. Но оно снова становится свинцовым, стоит мне только напомнить себе, что случилось в эти выходные и что стоит между нами.

– Ну, спасибочки, – говорю я сухо. – Теперь можешь идти.

Его улыбка меркнет, но он не сходит с места.

– Я не уйду, пока не скажешь мне, что не так.

– Все так.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Меган, – говорит он, глядя на меня пристально. – В твоем сообщении были полные предложения и верная пунктуация. Я знаю, что-то случилось.

Я ничего не отвечаю, зная, что он заметит любую ложь, и он продолжает:

– То, что ты мне сказала в моей комнате, – это была правда.

Я резко поднимаю взгляд. «О Козиме?»

– Я боялся писать, потому что боялся неудачи, – продолжает он, и я чуть расстраиваюсь. – Я не хотел этого слышать, но это было полезно. – Он кладет блокнот на кровать. – Я хотел показать тебе пьесу, потому что своим существованием она полностью обязана тебе. Я подумал, тебе может пригодиться напоминание о том, как ты важна.

«Заметка на будущее: Оуэн может сокрушить меня силой слова».

– Оуэн… – Я отворачиваюсь, пытаясь спрятать наворачивающиеся слезы.

Он делает шаг вперед и кладет руку на мое плечо.

– Это из-за Тайлера? Я тебя с ним видел прошлой ночью…

Я отшатываюсь.

– Он что-то сказал?

Вдобавок ко всему произошедшему сегодня, если еще Тайлер стал распространять какие-то слухи, я не смогу этого вынести. Зная, на что он способен, я бы не удивилась.

– Нет. – Оуэн хмурится. – Погоди, что он такого мог сказать? Я просто имел в виду, что он иногда тебе портит настроение.

Я оседаю у комода в облегчении.

– Нет, ничего такого. Он… приставал ко мне. Но ничего не было, – торопливо добавляю я, не желая, чтобы Оуэн считал меня человеком, способным такое сделать за спиной лучшей подруги. Но он все еще смотрит на меня обеспокоенно, и в его темных глазах ни следа осуждения. – Просто это меняет в корне мое мнение о нем и себе и о них с Маделайн, – продолжаю я.

Смятение рисует складку на его лбу.

– Какое такое мнение?

– Наверное, я могла принять то, что меня бросили, даже что мне изменили, если это означало, что у Маделайн все идеально. – Я опускаю взгляд, не в силах смотреть ему в глаза, и изучаю его мятый черный свитер и чернильное пятно на большом пальце. – Но я… я не понимаю, зачем Тайлеру было расставаться со мной, чтобы теперь вот так обращаться с ней.

Оуэн медлит с ответом, будто не знает, что сказать.

– Дело не в тебе или Маделайн, – медленно начинает он. – Не в том, что ты ему не подходишь, а Маделайн подходит идеально. Дело в Тайлере. Парень просто козел. Он никогда бы и не был хорошим бойфрендом – ни для одной из вас. Он как все твои парни… – Он осекается, поправляясь. – Ну, то есть не все они козлы. Просто этот Уилл, и Энтони, который явно был геем, – ты выбираешь тех парней, которые тебя бросят, причинят тебе боль или никогда не станут теми, кого ты заслуживаешь. Ты пытаешься защититься от собственных надежд.

Я краснею от негодования. Кто бы говорил. Он меня ранил и бросил так же, как и остальные.

– Что ты о себе возомнил? – говорю я с жаром в голосе. – Ты меня знаешь всего пару месяцев. Что тебе дает право приходить сюда и говорить мне, что история моих отношений – это какое-то чертово самоисполняющееся пророчество…