* * *

– А, Гастефриш и Монтесуэньо: мы только вас и ждем! – воскликнул Главный Конюший.

Остальные десять участников уже выстроились на арене, покрытой опилками. Юноши были одеты в короткие куртки и бриджи для верховой езды. На девушках модные платья – амазонки для езды в дамском седле, за исключением двоих, предпочитавших езду верхом по-мужски: мы с Поппи были в кюлотах blue jeans. Впервые после вчерашнего ужина я увидела Тристана. Он улыбнулся из-под жокейской шляпы, но в прищуренных глазах мелькнула неуверенность.

На балконе заняли свои места швейцарские гвардейцы – флейтисты и барабанщики.

Карусель вот-вот начнется, а лошадей все еще не видно… Монфокон тоже выглядел озабоченным. Он повернулся к трибунам, где расселись около тридцати зрителей, среди которых я узнала нескольких придворных.

Центральное место в этом собрании из бархата и кружев возглавил высокий, худой мужчина с угловатым лицом, обрамленным длинным каштановым париком с упругими локонами. Большая шляпа с орлиными перьями выделяла его среди других.

Мелак.

Внешность живого мертвеца, без намеков на вечную молодость, выделялась среди других вампиров. В истощенном лице и впалых щеках было что-то от мумии. Как будто бесчисленные преступления, совершаемые его драгунами на протяжении веков, разъедали министра изнутри.

– Все в сборе, месье де Мелак, – с волнением в голосе объявил Главный Конюший. – В последний раз смею спросить: вы точно уверены, что хотите прибегнуть к помощи вампирических кобылиц?

Кобылиц? В памяти всплыли старинные гобелены в кабинете кобылиц. Я наивно принимала их за мифологических животных, чистые легенды… Забыв, что при Дворе Тьмы самые одиозные кошмары имеют коварную тенденцию превращаться в реальность!

– Этого хочу не я, а Король! – заявил с трибуны министр. – Его Величество решил в этом году усложнить испытания по искусству верховой езды. Таково высшее монаршее волеизъявление.

Мелак ударил в длинные костлявые ладоши. Директору школы не оставалось ничего, как поклониться и ретироваться за ограждение.

В ту же секунду портик манежа распахнулся от порывов ветра, который мгновенно выстудил мне душу. Двенадцать джентльменов вышли на арену – бледнокожие вампиры в больших шляпах. Каждый вел под уздцы высокую, вороную кобылу, в нетерпении бившую копытом. Головы лошадей были украшены роскошным плюмажем – пышными белыми перьями.

– Если среди вас есть те, кто желает отказаться от состязания, заявите об этом сейчас, – обратился к нам Мелак. – Разумеется, вас не допустят к дальнейшей борьбе за «Глоток Короля», потому что Его Величество презирает трусов…

Соперники обменялись взглядами. Некоторые, как Франсуаза дез Эскай, искали лазейку. Другие, как Эленаис де Плюминьи, с вызовом смотрели на остальных. В глазах Тристана неуверенность сменилась решительностью. Для меня это было самым главным.

Я перевела взгляд на коновода, шедшего мне навстречу. Под тенью большой шляпы, кажется, узнала… Александра!

– Мне удалось выбраться сюда, – шепнул он мне на ухо. – Специально для тебя запряг эту кобылицу.

Я посмотрела на эбеновую голову лошади, обтянутую кожаными ремнями. Ее неподвижные, расширенные зрачки напомнили глаза королевских волков. Ноздри, испещренные голубоватыми прожилками, выпустили морозный воздух. Передние зубы будто нормальные: обычные резцы травоядного для пережевывания сена. Но за ними шли острые клыки хищника, предназначенные для разрывания мяса. Коренные зубы нервно покусывали удила. Длинная пенистая струйка слюны стекала с губ на землю.

– Я заменил железные удила на серебряные, – признался Александр, вкладывая вожжи в мою руку. – Это должно успокоить кобылицу во время Карусели.

Серебро, как известно, токсичный металл, ослабляющий бессмертных – и, вероятно, всех вампирических существ с тьмагной в венах.

На самом деле моя кобылица выглядела гораздо спокойнее, чем одиннадцать остальных, крайне возбужденных. Вместо того чтобы бить копытом и ржать в нетерпении, она лишь пускала обильные слюни… Вороные кобылицы остальных учеников нервничали и брыкались, поднимая тучи опилок.

Жульничать на глазах у Короля? Всего через несколько недель после возвращения монаршей благосклонности? Одержимый мной, Александр рисковал по-крупному.

Едва слышно я заставила себя произнести слова благодарности.

– Твоя победа за «Глоток» будет наивысшей благодарностью, дорогая Диана, – прошептал он, подсаживая меня. – Чем скорее предстанешь при Дворе, тем быстрее мы встретимся вновь!

Я наткнулась на взгляд вампира, пылающий огнем… страсти! Он буквально пожирал меня глазами. Отвратительно! Захотелось поскорее отъехать от него.

– Вампирические кобылицы – жемчужина королевских конюшен! – вещал Мелак, перекрывая жуткое ржание. – На поле боя они прокусывают горло врагу. Правда, иногда могут сбросить с седла неумелого всадника, чтобы вспороть брюхо. Но что вы хотите? Такова их воинственная природа!

Министр Вооруженных сил, похоже, пришел в восторг от растерянного вида пансионеров, в то время как на лицах придворных красовались довольные улыбки. Мужчины в щегольских париках и благородные дамы в эффектных нарядах пребывали в нетерпеливом ожидании предстоящего спектакля. Многие держали в руках позолоченные театральные бинокли, чтобы увидеть, кто упадет первым.

Коноводы покинули манеж, оставляя нас один на один с чудовищными животными. Сигнал колокольчика объявил о начале Карусели. С балкона музыкантов раздались первые такты военного рондо. Я взялась за вожжи, чтобы повести лошадь к краю манежа. Икрами чувствуя холодное и мертвое брюхо, я вспомнила живое тепло Тайфуна. Ни единой капельки пота не появилось на обширном крупе, даже когда я пустилась галопом в первый вольт[39].

Вокруг арены на равных интервалах друг от друга выстроились остальные кобылицы. Их нарядные плюмажи из страусовых перьев ритмично подергивались. Сменив направление, мы пронеслись по манежу под звуки ускоряющегося рондо. Звонкая дробь тамбуринов и цокот копыт разрывали барабанные перепонки. Сопротивляясь и упрямясь, разъяренные животные пытались сбросить всадников!

Решив пожертвовать практичностью ради красоты, девушки в изящных амазонках проигрывали, с трудом сохраняя равновесие.

Самая грациозная из нас, Серафина де Ля Паттебиз, первой поплатилась за это. Она рухнула в опилки, когда мы собирались сделать очередную смену направления по диагонали. Ее падение вызвало восторженный рев зрителей. Кобылица, сбросившая наездницу, остановилась, но тут же развернулась, обнажив клыки. Серафина издала пронзительный вопль. Она пыталась встать, но запуталась в тяжелых складках муарового платья. Первый укус сорвал с нее жокейскую шапочку, а вместе с ней и внушительный клок волос.