Я киваю.

— И что вы собираетесь делать?

— Отыскать его и спасти, конечно.

— После чего опять удариться в бега? — чуть заметно усмехается епископ. — А книга? А посох и жезл Гвеллана? Я не спрашиваю про стражу — их наш архимаг способен разметать одним взглядом. А "Ледяная паутина", которой он не смог противостоять?

Я собираюсь ответить, но так и остаюсь сидеть с раскрытым ртом — у меня нет ответов на его вопросы.

Магия… именно Эриний говорит мне о ней — и становится нестерпимо стыдно. Да, времени у нас с Гвелланом было слишком мало, он и сам повторял, что становление мага занимает годы. Ошибки, пробы, осознание собственного Дара… Несколько недель, в нашем распоряжении было несколько недель! — и я не могу не признать, что мы были обязаны использовать их лучше. Ведь мы оба знали, какая страшная опасность дышит нам в затылок!

А епископ смотрит на меня с понимающей улыбкой, и в словах, которые он говорит мне, нет ни порицания, ни осуждения:

— Тебе не за что корить себя, Алесса. Он — всего лишь мужчина, ты — женщина. Быть может, первая в его жизни, рядом с которой он позабыл, что он — Верховный маг королевства. Поверь, хотя это и принесло вам обоим немало бед, но это дорогого стоит. Вряд ли ты ожидала от меня такого утешения, — он склоняет голову, словно вглядываясь в игру воды в своих четках, — но… я тоже некогда был молод, пусть в это сейчас и трудно поверить.

— Нет, что вы!

Я совершенно ошарашена его поддержкой, он не упрекает меня в бездействии и легкомыслии, даже не заикается о недопустимости нашей связи с Гвелланом. Будто и впрямь пришел отпустить мне грехи.

— Во всем, что касается магии, из меня неважный помощник, дитя. Но что до книги… тут у меня есть некоторые соображения. Видишь ли, когда Его Величество был еще молод, да что там — это был мальчик лет шести-семи от роду! — я был приставлен к нему в качестве наставника. Боюсь, я не особо преуспел на поприще воспитания, однако могу кое-что поведать о тайнах юного принца. И очень надеюсь, что в прошлом мы отыщем ключ, отпирающий двери в настоящее.

И Его Преосвященство рассказывает мне удивительную историю о том, как принц Эддард с настойчивостью сороки тащил в свои покои приглянувшиеся ему вещи, — отцовский перстень, который тот прикладывал к личным посланиям, или королевскую печать — чем несказанно огорчал своих царственных родителей. Последовав совету Эриния, тогдашний король позволил одному из мастеров обустроить тайник в покоях принца: так пропавшие вещи, по крайней мере, можно было отыскать. Разумеется, юный Эддард был уверен, что мастер действует в сговоре с ним, а родители и наставник пребывают в неведении.

Король-вор, вот оно что! Прошло время — и вот он решил посягнуть на чужой Дар и могущество Древних, если не самого Творца!

— Вы думаете, он пользуется тайником до сих пор? — недоверчиво переспрашиваю я. — Нужно всего лишь нажать на стенные панели в определенной последовательности?

— И передвинуть инкрустированный рубинами кубок влево, — кивает Эриний. — А то, что тайник до сих пор используется… видишь ли, порой мы, став взрослыми, крайне привержены тому, что полюбилось нам с детства. К тому же вчера Каспер прошествовал с книгой именно в сторону детских комнат Его Величества.

— Что ж, уже лучше…

Благодаря подсказке Эриния мы сможем добраться до книги с описанием ритуала. Но… в том-то и дело, что пока есть только я! Мне предстоит отыскать Гвеллана в тюрьме, каким-то немыслимым образом обманув стражу. И… Каспер ведь упоминал о допросе! Они наверняка пытали его, ничтожеству вечно не терпится прижечь кочергой раненого льва! Даже спрашивать боюсь, к тому же Эриний может и не знать…

— Скажите, а Гвеллан…

— Боюсь, ты найдешь его не в лучшем состоянии, дитя, — епископ подтверждает мои наихудшие опасения. — Но… разве ты не владеешь исцеляющей магией? Ведь именно ты помогла мне! Не будь тебя — я бы, вполне вероятно, уже предстал перед судом Создателя…

Я опускаю глаза — так стыдно признаваться, что я толком ничего не умею. А все, что у меня получалось, было просто по наитию, как бы… помимо меня. Само собой выходило.

— Вижу, ты сомневаешься в себе, дитя, — Эриний вглядывается в мое лицо и сочувственно кивает, как будто мои мысли бегущей строкой высвечиваются у меня прямо на лбу. — Разве ты забыла слова Священной Книги? "Когда сильный выронит меч, а дерзновенный потерпит поражение, поднимется слабый. И рык его будет подобен львиному. Ибо будет в нем сила Источника и сметет она врагов его, как волна разбивает утлое суденышко…"

Постой! Это же та самая надпись, которую я никак не могла разобрать в пещере! Но эти слова… вряд ли они могут относиться ко мне!

— Никто не верит, дитя, что пророчества и откровения святых повествуют именно о нем. О человеке или маге. Одном из многих. Однако в твоем случае я бы отмел сомнения. Кто знает, отчего судьба Источника Благодати оказалась в твоих руках? На твоих глазах сильный и дерзновенный был повержен и заключен в узилище. Не ты ли та, кого считают слабой и сбрасывают со счетов? Раз ты избрана… пробовала ли ты хоть раз воззвать к силе Источника напрямую?

Я прижимаю ладонь к губам, замерев от такой простой и очевидной мысли. Хранители раз за разом показывались мне! Пытались выхватить меня прямо из кареты в самом начале нашей истории, намеренно сотворили для нас с Гвелланом иллюзию, когда мы, как я сейчас понимаю, были в паре шагов от входа в пещеру Источника. Кариоль едва не окатила меня водой на улице на пути к резиденции епископа. Это они позволили Гвеллану отправиться в прошлое, а меня закинули сюда. Чтобы я исправила ошибку, которую совершила однажды! И вот после этого… мне даже в голову не пришло просить их о помощи, когда мы с Гвелланом полезли в королевский дворец! А он ведь мне говорил: Хранители не могут вмешаться сами, они действуют через нас, обычных людей или магов! Впрочем, он тоже напрочь забыл о них. Но с ним все ясно: он привык полагаться лишь на себя. А вот я…

— Вижу, дитя, мои слова навели тебя на верные размышления, — лукаво улыбается Эриний. — Не знаю, что ты придумала, но верю: Дитя Источника отыщет верный путь.

— Отвернитесь! — я вскакиваю со своего лежака и озираюсь вокруг: мне надо чем-то проколоть палец! — Или нет, обождите. У вас нет ножа?

— Ножа? — он сморит на меня с нескрываемым изумлением.

— Я не собираюсь зарезать себя или вас, — теперь, когда я знаю, что делать, его медлительность меня раздражает. — Мне нужно снять блок. Гвеллан же…

— Ах, вот оно что! Поэтому магические камни и пропустили тебя, — понимающе кивает Его Преосвященство и протягивает мне крошечный ножичек с костяной рукоятью. Такой годится разве что для разрезания книжных страниц, но и мне сойдет. — Ты же не нанесешь себе вред, Алесса?

— Да нет же!

И я, больше не обращая внимания, смотрит он на меня или нет, рву ворот рубашки, открывая то место на груди под ключицами, о котором говорил Гвеллан. Ножичек епископа оказывается на удивление острым, я с легкостью прокалываю подушечку указательного пальца, рисую собственной кровью треугольник, а потом ставлю крохотную точку в его центре. Глубоко вздыхаю и выжидаю: это похоже на мягкий толчок волны — золотой, теплой, пронизанной солнцем и морской свежестью. А потом, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, четко произношу: