Ника никогда не видела свою мать плачущей. Быть может, именно в эту минуту в ином измерении Илона Витальевна оплакивает смерть единственной дочери?

Она отступила от двери и прижала ладони к щекам. На глаза навернулись слёзы. Жалость кислотой разъедала душу.

Девушка не знала, как утешить отчаявшуюся женщину, потерявшую не только мужа и сына, а и дочь. Будь Руз на своём месте, Якубус был бы живой, взял бы кредит на покупку пивоварни, женился. Руз покорилась бы воле матери и брата и вышла бы замуж за того, кого бы ей сосватали.

Ника не стала тревожить госпожу Маргрит и спустилась в кухню.

Узнав от Хенни, что Питер со слугой ушли в неизвестном направлении, поискала в гостиной папку с документами.

Не найдя, вернулась в кухню. Предстояло незаметно уйти из дома. Желательно одной.

Вымыв посуду, Хенни приступила к уборке гостиной. Оглядываясь на молодую госпожу, жаловалась, что устала, что с приездом гостей стало шумно и грязно, что в новом доме в Амстердаме будет иначе, и люди там другие, и жизнь веселее и легче. Всё ворчала и ворчала, гремя ведром и шваброй, с ожесточением шлёпая мокрой тряпкой по мраморному полу.

Ника ушла из дома через заднюю калитку. Она успеет вернуться до того, как обнаружат её отсутствие. Чем в случае необходимости объяснит свой внезапный уход, придумает на обратном пути.

К мыльной лавке она едва ли не бежала. Кутаясь в накидку, отворачивала лицо от порывов холодного ветра и редких капель дождя. Обходила лужи. На прохожих, спешивших, как и она, по своим делам, не смотрела.

В лавке не было ни одного покупателя, а пахло так, что стало трудно дышать. Повысившаяся влажность усилила неприятные запахи. В глаза бросился участок пола у плинтуса, покрытый чёрной плесенью.

От острого желания развернуться и тотчас уйти Нику удержал продавец.

Суетливо поздоровавшись, обойдя прилавок, и заслонив собой выход, он подошёл к посетительнице.

— Я вас помню, госпожа, — сказал улыбчиво с заискивающими нотками. — Вы приходили вчера. Если вам нужен хозяин, то их сегодня не будут. Приходите завтра.

— Ничего же плохого не случилось? — с тревогой спросила Ника.

— Хозяин по делам отбыли в Кампен. Обещали вернуться завтра поутру.

Не проронив ни слова, Ника развернулась и вышла из лавки.

Глотнув свежего воздуха, заметила, что находясь в магазинчике, дышала поверхностно, неглубоко, ртом, будто боялась отравиться.

«Как теперь быть?» — огорчилась она. Безответственность лавочника усугубила и без того плохое настроение.

По личным наблюдениям Ники, если её день начинался паршиво, то заканчивался он, как правило, ещё хуже. Впрочем, в ближайшие недели она от жизни ничего хорошего и не ждала. Сожалела, что белая полоса оказалась слишком уж узкой — полыхнула весенней радугой, поманила, обнадёжила и размылась, истаяла.

Выбежав на торговую площадь, пустовавшую в этот час, Ника замедлила шаг. Из здания караульной службы вышли стражники. Перекинувшись парой слов, не оглядываясь, свернули на центральную улицу.

Ника вскинула голову и посмотрела на куполообразный верх башни, мимо которой проходила. Казалось, её шпиль протыкал низко бегущие, напитанные дождём тучи.

«Этажей двадцать-тридцать будет», — прикинула девушка высоту постройки. Глаза загорелись.

«Вот бы…» — Ника не успела додумать до конца не оформившуюся мысль, как её внимание привлекла открытая дверь в башню. На дужке болтался навесной замок, мешая двери закрыться. Бился о дерево полотна, издавая глухой ритмичный стук.

Под напором налетевшего ветра дверь с грохотом закрылась и открылась снова.

«Приглашаешь?» — усмехнулась Ника.

Не раздумывая, она юркнула в узкий тёмный проём. Удивилась, что совсем недавно хотела попасть сюда и вот мечта сбылась. Пусть непогода не позволит в полной мере насладиться видом окрестностей, но тумана нет. Кто знает, что увидит она с высоты птичьего полёта… там… за видимой линией горизонта.

От стука захлопнувшейся за спиной двери, в душе ёкнуло. Дверь вновь распахнулась и ударилась о стену.

Ника поправила замок и плотно закрыла створку. Стало сумеречно, тепло, спокойно. Толстые стены башни заглушили звуки непогоды. Узкая винтовая лестница с удобным поручнем серпантином уходила вверх, сливалась в тёмную сплошную линию, терялась.

«Дойду или не дойду?» — подумала Ника с сомнением, скидывая капюшон. Она бы дошла, а вот Руз…

Если повезёт, то она успеет дойти до верха площадки, где висят колокола, и её не повернёт назад церковный служка. Она уговорит его немного подождать, пока будет осматриваться.

— Эге-гей! — подняв голову, крикнула Ника. Сквозняк тронул прядь волос на виске, прошёлся по лицу прохладой.

— Гей-ей-ей… — охотно отозвалось местное эхо.

— Здесь есть кто-нибудь? — понравилось слушать звук собственного голоса, искажённого до неузнаваемости, затихающего, волшебного.

— Нибудь-будь-будь… — откликнулось эхо игриво.

— Я иду!

Ника взяла спокойный ровный темп: раз ступенька, два ступенька… три, четыре, пять…

Не спешила. Дышала размеренно, вольно. Смотрела вверх. Часто останавливалась, прислушивалась, ожидая встречной помехи. Будет жалко, если на половине пути её вернут. Она бы спряталась, только негде.

В оставленные между кладкой отверстия задувал ветер и лился дневной свет. Чернели птичьи гнёзда. Воздушным тюлем таинственно и величаво качалась плотная паутина.

Как ни старалась Ника держать дыхание, а выдохлась быстро.

Поймав себя на мысли повернуть назад, одёрнула: «Только вперёд!» С остановками, отдыхом, но вперёд. Казалось, там, в вышине, её ждёт что-то новое, неведомое, жизненно важное и необходимое, как воздух или вода, без чего ей не выжить.

Пройдя точку невозврата, Ника словно перешагнула невидимую грань, перестала чувствовать ход времени, затерялась в пространстве, забыла обо всём.

Глава 34

Чем выше она поднималась, тем светлее становилось вокруг. Дыхание сквозняка усилилось, посвежело. Не стало ни паутины, ни птичьих гнёзд. Пройти ещё немного, и она достигнет цели.

Миновав очередной виток лестницы, Ника услышала тихий вздох, похожий на мучительный стон. Впереди, перекрыв узкий проход, на ступенях развалился немолодой мужчина в длинной рясе и стоптанных ботинках. Запрокинув голову, он тяжело и глубоко дышал. Длинная густая борода и усы закрывали половину лица. Чёрная круглая шапочка сбилась на макушку.

На соседней ступеньке лежал увесистый молоток.

Ника оторопела от неожиданности.

Наклонившись к служителю церкви, всмотрелась в его бледное лицо со следами побоев. Под веками двигались глазные яблоки.

— Что с вами? — спросила она, прислушиваясь к его дыханию. Воздух с тихим свистом вырывался из его приоткрытого рта. От мужчины несло сильным перегаром.

«Пьяный?» — удивилась Ника. Спит! Ни обойти, ни перешагнуть, не задев, не получится.

Она бы обошла, а вот перешагнуть не решалась. Крупный, устрашающего вида, с огромным свежим синяком на лбу и размазанной под носом