до ночи, — Брегга наклонилась чуть вперёд и продолжила полушепотом, — Мне тут пташки нашептали, что он приударил за женой одного очень уважаемого вельможи. Хочет затащить её в постель до того, как вы отбудете из столицы.

— Как бы это нам не вышло потом боком, — я невольно нахмурился, — Вот только разборок с оскорблённым дворянином нам не хватало для полного счастья. Ты б предложила ему одну из своих девок что ли. Парень бы спустил пар, успокоился. Глядишь, бы и в разум пришёл.

— Так ты думаешь, я не пыталась? — покачала головой хозяйка двора, — Всех ему предлагала. Но ему неинтересно с профессионалками. Ему подавай авантюру. Мать твою, что за мужики пошли? Один отказывается потому, что, видите ли, слишком благочестивый. Второму — неинтересно. Если так дела пойдут и дальше, то я останусь без гроша в кармане.

— На твоё счастье, «слишком благочестивый», — ухмыльнулась Айлин, — В противном случае ты бы недосчиталась не пары монет, а пары девочек. А может быть — и всех, если б настроение у меня было совсем скверным.

— Дорогая моя, — Брегга нахмурилась, взяла со стола кружку и принялась протирать её какой-то замызганной тряпицей. В каждом её движении читалось неподдельное раздражение, — Не нужно мне угрожать. Я ещё с первого раза всё поняла, и если ты заметила, попросила своих девушек держаться от вас подальше. Хоть, не буду скрывать, многие из них с интересом поглядывают на твоего кавалера, и отнюдь не с меркантильным.

Айлин раздражённо фыркнула. Несмотря на то что к местным дамочкам я был равнодушен, эта тема продолжала её бесить. А трактирщица просто не могла отказать себе в удовольствии сделать очередной укол её… самолюбию? Или чему-то другому? Хрен этих женщин разберёт, из-за чего они там цапаются.

— Ты лучше мне расскажи, когда уже твои кузены с моим заказом закончат? — в голосе Айлин продолжало сквозить раздражение, — Деньги мы им заплатили немалые, так сколько можно возиться?

— Ну, дорогая моя, — развела руками трактирщица, выразительно посмотрев сначала на меня, затем на девушку, — Понимаю, что вам уже надоело ждать, но вы у них всё-таки не единственные покупатели. Кроме того, заказ у тебя сложный. На него нужны особенные материалы, которые так просто не достать. Да и в конце-концов, — трактирщица хитро прищурилась. Посмотрела сначала на меня, затем перевела взгляд на Айлин, — Если такая нетерпячка обуяла, то можно на первое время и без него обойтись. Совсем необязательный атрибут в конце-концов.

— Передай им, чтоб пошевеливались, — повелительным тоном сказала девушка. Похоже она всё больше и больше входила в роль «баронессы». Впрочем, границы дозволенного старалась не переходить. Солдатами не командовала и мой авторитет не оспаривала. По крайней мере, публично.

— Передам, — пожала плечами хозяйка двора, — Да вы не переживайте. Сделают всё в лучшем виде. С нарядами же не подвели, как я погляжу. Вы, по крайней мере, теперь похоже на небогатых дворян или купцов средней руки, а не на бандитское отребье.

— Спасибо на добром слове, — ухмыльнулся я, возвращая кружку на место, — Но работа и правда добротная. Передайте наше почтение мастерам. Ну ладно, — я оторвался от стойки и посмотрел в сторону выхода, — Мы, пожалуй, пойдём. Работа не ждёт, а волка, как известно, ноги кормят.

— У волка не ноги, а лапы, — поправила меня Брегга. Похоже, поговорка здесь была не в ходу.

Я лишь пожал плечами, взял Айлин под руку и направился к выходу из корчмы. Вернон молча последовал за нами.

Во дворе было людно. Возле сарая, в котором мы вчера вечером заперли труп, столпился почти весь отряд. Солдаты выстроились полукругом и что-то рассматривали, то и дело тихо переговариваясь между собой. В центре этого странного сборища стоял Родрик. Вернее, он сидел на корточках, опершись руками о землю и как-то совсем уж по-звериному втягивал носом воздух.

— Их было двое, — бормотал учёный себе под нос, — Забрались во двор после захода солнца. Привлёк запах крови, не иначе. Откуда он исходит, почуяли сразу. Попытались открыть ворота, — он встал, подошёл к дверям и принялся водить по ней пальцами. На старом дереве были видны длинные, глубокие борозды, оставленные чьими-то когтями.

— Открыть её они не смогли, — продолжал бормотать себе под нос учёный, — Дверь была заперта изнутри, — Он снова шумно втянул носом воздух, — Почувствовали злость. Обиду. Ого, это что-то новенькое. Не знал, что эти существа могут чувствовать. Так… — Родрик отошёл от двери и снова присел на корточки. Поднял с земли какой-то мелкий камушек и повертел его между пальцами, — После нескольких бесплодных попыток, остановились. Сидели тут, ждали когда выйдет тот, кто заперся изнутри, — учёный встал, лёгкой танцующей походкой подошёл к стене сарая и начал пристально в неё вглядываться, водя по потемневшему от старости дереву тонкими пальцами, — Один не выдержал. Забрался на крышу. Здесь, — он указал пальцем на стену сарая. Там тоже виднелись светлые отметины от когтей, но уже не такие глубокие, как на двери, — Попытался разобрать дранку. Но просчитался. Те, кто строили эту халупу, делали это на совесть. Второй затаился у двери. Затих. Принялся ждать. Ничего не произошло. Затем он позвал второго. Тот спустился с крыши вот здесь, — Родрик указал на несколько малозаметных вмятин, оставшихся в подсохшей грязи, — Потом что-то их отвлекло. Должно быть, кто-то проходил по улице. Или патруль или случайный пьянчуга, не успевший спрятаться под крышу после захода солнца. Они увязались за ним.

— Так ежели это были не твари, то кто же тогда её убил? — спросил один из собравшихся солдат. Только сейчас я заметил, за полуприкрытыми дверьми сарая лежит тело. Тело чуть полноватой, темноволосой женщины, одетой в серое платье.

Твою мать. Так вот чьи крики я слышал ночью. Наверняка она звала на помощь. Надеялась, что кто-нибудь выглянет. Прогонит или убьёт тварей, пытавшихся пробраться внутрь сарая. Но никто не решился нарушать мой приказ и выходить наружу после захода солнца. И наверное, правильно сделали. Ослушайся они меня, трупов и заражённых было бы больше. Жаль только убитой девушке от этого ни жарко, ни холодно.

— Не «кто», а «что», друг мой! — Родрик распахнул створки ворот и присел над трупом. Жадно втянул носом воздух. Затем внимательно посмотрел на тело. Даже оттуда, где