– Он не «ребенок», а Сын Света! – отрезал Такнар.-И будь это обычная рана, мы бы давным-давно поставили его на ноги!

– Для меня – ребенок. Я знал его с рождения и имел честь лечить и его отца. Я никогда не говорю того, в чем не уверен. А сейчас я уверен в том, что вы издеваетесь над пациентом. Он третьи сутки висит между жизнью и смертью, и только вмешательство Храма удерживает его в этом мире.- Старик ополоснул испачканные руки, без малейшего пиетета сверля собеседника взглядом.- Сколько еще вы намерены продолжать это «лечение»?

Худое лицо Маэра лунным осколком белело на расшитых подушках. На охватывавшей бок свежей повязке уже успело появиться красное пятно, ширившееся с каждым вздохом раненого.

Во избежание паники инцидент пока скрывался от народа, и в покои императора допускали только высших жрецов и личного врача. Однако долго так продолжаться не могло.

– Он прав, жрец… – шевельнулась стоявшая в тени Сеоль.- В моем сне император погиб. Этого уже не изменить.

Такнар в крайнем раздражении обернулся к ней:

– Если бы ловцы согласились нам помочь!

– Ловцы? Но они не владеют рунами излечения. Их вмешательство ничего не дало бы.

Жрец покосился на врача и тихо заметил:

– Ты не чувствуешь. На Маэра напал кто-то из них. В ране остались частицы вещества, которым ловцы покрывают свое оружие. Если бы не оно, излечение не составило бы никаких проблем. Но когда императора нашли, состав успел впитаться в кровь…

– В моем сне нож держал послушник,- возразила Сеоль.

– Да какая разница, кто держал! – отмахнулся Такнар.- Я даже готов допустить, что удар нанесла именно та послушница, которой удалось бежать – разумеется, не без помощи ловцов.

– Я видела ее, жрец. Она милая и хорошая девочка.

– Которая побывала в Бездне, принеся на своей коже магию Киренха. Не исключено, что под ее воздействием она и кинулась на Маэра. Но все это не имеющие значения мелочи. Важно лишь то, что яд мешает срастись ране, как бы мы ни старались. А уничтожить его не получается.

– Но зачем ты просил ловцов о помощи, если именно они замешаны в покушении?

– Я слышал, они умеют нейтрализовывать действие своей отравы.

– Разве это не слухи? – с некоторым удивление спросила Сеоль.

– В любом случае, проверить у нас не получится. Ловцы отказались.

– Все?

– Я не счел разумным связываться со всеми лично. Пары бесед более чем достаточно.

Ему действительно хватило всего двух разговоров, чтобы понять: ловцы готовы попытаться спасти Маэра. Вот только цена за их участие оказалась несоразмерно высока. Если положения Хартии будут пересмотрены в пользу ловцов, они начнут представлять угрозу, сопоставимую с вторжением демонов. И Такнар отказался от идеи привлечь их.

– А богиня? Жрец вздохнул:

– Сейчас середина зимы. Аэлера спит.

– Разве жизнь императора – недостаточная причина, чтобы попытаться разбудить ее?

Такнар помолчал, неторопливо поправляя складки асэхи. Маэр, постепенно превращающийся в нечто странное, не имел права оставаться на троне – для блага всей империи. Но все же он был Сыном Света… И жрец колебался, колебался даже теперь, когда ловцы сделали то, на что не решился он сам, а Такнару оставалось лишь согласиться со старым врачом и прервать затянувшуюся агонию юного повелителя.

Аэлера же… Он попытался воззвать к ней. И с ужасом понял, что прозрачная вода, в которой мирно спала богиня, застыла, обратившись огромным кристаллом горного хрусталя. Такнар не знал, что случится, если он разобьет этот камень. Освободит ли он богиню или нанесет ей непоправимый вред? Он слишком боялся второго варианта, чтобы попробовать.

Сеоль не знала о метаморфозе: после случившегося прошлым летом ей запретили посещать святилище. А сам Такнар не собирался ничего ей рассказывать.

– Нет. В этом нет необходимости,- спокойно ответил он.

– Ты говоришь странные вещи, жрец. Почему ты не хочешь использовать все возможности, чтобы спасти императора?

– В сложившихся обстоятельствах нам удобнее передать диадему его ребенку.

– Императрица беременна? – удивленно переспросила Сеоль.

– Не знаю.- Жрец махнул врачу рукой, делая ему знак приблизиться.- Я просил тебя вчера сделать одно обследование… Ты успел?

Старик подошел, едва заметно прихрамывая и зябко потирая сухие ладони.

– Там нечего было успевать, светлейший. Маэр ни разу не дотронулся до девушки.

– То есть как? – Тонкие брови Такнара поползли вверх.- Мне же доносили, что… Сейчас не время для шуток!

– Какие уж шутки… – Врач покачал головой.

– Неприятная новость.- Жрец покосился на раненого императора. Повязку скоро опять придется менять.- Впрочем, это преодолимо…

– Жрец, не делай этого! – Сеоль схватила его за локоть.- Диадема не примет чужую кровь. Разве ты не представляешь, какая смута начнется в империи?

Такнар поспешно высвободился, стараясь сохранить нейтральное выражение на лице.

– Я просил не дотрагиваться до меня. Ты забыла?

– Ах да… – Сеоль усмехнулась, покосившись на свои руки. Если вглядываться, можно заметить, что рисунок остролиста на ее ладони чуть тусклее, чем у остальных жрецов. Но кому придет в голову вглядываться? – Ты никогда не думал, каково это: помнить о чужой гибели каждый миг?

– Не желаю снова обсуждать. Ты заключила сделку.

– Я помню, жрец… Я слишком хорошо все помню.

– Что же касается смуты… Считаю, что нашел способ избежать ее.- Такнар прошел к стоявшему у окна письменному столу и вытащил из стопки развернутый пергамент.- Служители Храма тоже удостоены благосклонности богини.

– Это же смертный приговор! – ахнула Сеоль.- Или ты собираешься сам?

– Нет.- Жрец аккуратно обмакнул перо в чернила и вывел на листе первый символ.- Я нужен Храму живым.- Синие знаки ложились идеально ровно, без единой помарки.- Впрочем, я бы, наверное, и не смог… – едва слышно закончил он.

– Тогда кто? – Видящая подошла ближе, читая текст через плечо.

– Эвенгир. Зеленая ветвь. Не думаю, что вам доводилось встречаться.

– Неужели тебе не жаль его?

Перо ненадолго замерло и снова возобновило свой плавный ход.

– Жаль, конечно. Но, пожалуй, это наилучший выбор из всех возможных. Его способности не так велики, чтобы ими нельзя было пожертвовать, а моего приказа он не ослушается.- Такнар аккуратно подписал документ и посыпал его песком.

– Бедная императрица…

– Я объясню ей.

– Не в этом дело.- Сеоль задумчиво уставилась на сворачиваемый пергамент.- Мне кажется, она любит Маэра.