Елизавета расстроено проморгалась. Глубоко вздохнула. Призналась неуверенно:

— Поначалу он вёл себя так галантно… Даже одёргивал этого несносного насмешника Пико, когда тому случалось ляпнуть очередную дерзость. И что-то новое появилось у него во взгляде: он словно смягчался, глядя на меня. Вернее сказать, мне так казалось. Но вот дня три назад он неожиданно переменился, стал холоден, и даже… Боже мой, мы случайно соприкоснулись рукавами, и он едва не отшатнулся, вы понимаете? Я ему противна!

— Тс-с-с… Тише, тише, Бесс. Это ещё ничего не з-с-сначит.

— Да как не зна… -

Поперхнувшись собственным криком, королева перешла на торопливый шёпот:

— Как это не значит? Сперва он подводил переговоры к очередной отсрочке брака, а сегодня потребовал отменить Киллкеннийские статуты и дать ирландским католикам те же права, что и протестантам, по примеру Франкии! Вернуть монастырям конфискованный земли, разрешить тамошним жителям говорить на своём языке, уравнять их в правах с поселенцами-бриттанцами… Да какое ему дело до моей Ирландии? Он заведомо ставит условия невыполнимые, чтобы мы никогда, никогда…

Стиснув зубы, замолчала.

Её собеседник задумался.

— Киллкеннийские статуты… Какая дикос-с-сть, ес-с-сли подумать… И это в наш просвещённый век! На вашем мес-с-сте я бы на досуге подумал над этим вопрос-с-сом, Бесс. Не с-с-спешите отказываться: отчего бы вам не продолжить традиции вашего отца и не занятьс-с-ся реформами? Политическое напряжение на этом ос-с-строве желательно ос-с-слабить, вот вам и рычаг… Однако, Бесс, никто не за-с-с-ставляет вас идти на уступки прямо с-с-сейчас. Потяните время. Прис-с-смотритесь к Генриху. Мне отчасти понятны его нынешние мотивы, однако не хочу торопитьс-с-ся с выводами. Вы и впрямь хотите за него замуж?

Неожиданный вопрос, заданный напрямую, заставил королеву смешаться и покраснеть. Слегка.

— В настоящий момент эта партия представляется мне наиболее выгодной, — ответила она чопорно.

— Я подумаю и над этим. Потерпите. Но всё же для чего вам понадобилась вдова учёного? Бесс, старого драконида не провес-с-сти: я чувствую, что обе эти проблемы как-то с-с-связаны. В чём дело?

С лица королевы сбежали краски. Глаза потухли.

— Я… не могу этого сказать. Вам — не могу, дорогой друг. Это слишком… личное, простите меня.

— Но, по крайней мере, намекните: я всегда помогу хотя бы советом.

— Она ведь… необычная женщина, вы знаете? Ах, что я спрашиваю, вам всё обо всех известно. Только она может мне помочь, потому что фей больше не осталось. — Елизавета подняла глаза, полные муки.

Старый Герцог задумался.

— Но зачем её похищать? З-с-сачем увозить куда-то, держать в плену, запугивать?

— Как вы не понимаете! — Королева с досадой отвернулась. — Потому, что она опасна. Потому что у неё скверный вздорный характер, и при малейшем раздражении она кидается проклятьями, а мне, право же, хватает и того, что… — Запнулась.

Не дождавшись продолжения, Арман пожал плечами.

— Вот что я вам с-с-скажу Бесс…. Ведь вы мне доверяете? Раз-с-сумеется, иного ответа я и не ждал… Так вот, поверьте и сейчас: Ирис Рыжекудрая — очаровательная девушка, с открытым добрым с-с-сердцем, она никогда не откажет в помощи с-с-страждущему. Бесс, вам достаточно просто попросить, с-с-слышите? Вс-с-стретиться с ней наедине, рассказать о своей беде — и попросить о помощи. Вот и всё. Кто вам наговорил про неё столько ужасов? Впрочем, умолкаю… Хотите, я устрою вам с ней вс-с-стречу?

Королева зябко поёжилась. Помедлила с ответом.

— Это и впрямь возможно?

— Раз-с-сумеется. Не сию секунду, конечно, иначе, если я унес-с-су вас на себе — рис-с-скую быть объявленным государственным преступником. Решат, что я вас похищаю. Через неделю-другую Ирис Рыжекудрая с-с-сама появится в Лютеции. Ждите. Если тема обс-с-суждений на переговорах вас не устраивает — скажитесь больной или утомлённой. И… крепитесь, моя дорогая.

Старый Герцог с чувством поцеловал Елизавете руку.

— Благодарю, — прошептала королева. — Вы не осуждаете меня за мои… ошибки?

— Ах, Бесс, я не в том возрас-с-сте, чтобы судить скоропалительно. Молодос-с-сти свойственно ошибаться, но с-с-старики всегда на с-с-страже, чтобы вс-с-сё поправить…

… И, поклонившись вслед уходящей молодой королеве, пробормотал:

— Что за судьба у меня, С-c-cоздатель! Пос-с-следние три года я только и делаю, что учу уму-раз-с-суму молоденьких девиц. С ангелом я даж-ш-ше породнился, змеедеву воспитал, королева у меня в добрых друзьях… Теперь вот… фея. Надеюс-с-сь, она мне хотя бы с-с-станцует в лунном с-с-свете.

* * *

На первый взгляд, может показаться странным, но, обнаружив себя в незнакомом месте, Ирис ничуть не испугалась.

Куда только не заносит во сне! И сны при этом бывают такие яркие, реалистичные… Что же, каждый раз паниковать?

Хотя меньше всего, засыпая в уютной спаленке своего нового дома, она думала очутиться в корабельной каюте. Тем не менее, невозможно ни с чем спутать эти отблески от морских волн, играющие на потолочных балках, да и сам потолок, заделанный поверх проконопаченных щелей дубовой рейкой; и, самое главное, ощущалась лёгкая бортовая качка, явственная, несмотря на полное понимание иллюзорности происходящего.

Утомившись накануне, переволновавшись во время переезда и размещения своих людей по новым местам обитания, она легла рано. И сейчас не удивилась, отметив, что солнце за высокими окнами с фигурной расстекловкой всё ещё садится. Как будто там, где она оказалась, время текло так же, как в Эстре, и перенеслась она сюда, едва заснув.

Она так и спросила у капитана Джафара, поднявшего голову от какого-то документа и уставившегося на неё с нескрываемым изумлением и… радостью:

— Это сон?

Не вставая из-за стола, капитан судорожно вздохнул. Машинально поправил распашной воротник рубахи, сквозь вырез которой проглядывала курчавая поросль, и… неожиданно рассмеялся.

Смех этот был открытый, искренний; да и настолько удивительно оказалось увидеть капитана смеющимся, что напряжение, завладевшее Ирис, отпустило. Но лишь временно: оказывается, она лежала на широком ложе, явно капитанском, да и каюта была его, судя по письменному столу с грудой книг и карт и каким-то инструментом, похожим на астролябию… Но девушке сейчас было не до подробностей и не до смеха: слишком недвусмысленным оказалось её положение. Благо, постель ещё не готовилась для сна и была прикрыта плотным покрывалом, которое Ирис и попыталась натянуть на себя. Но почему-то оно не желало прихватываться: пальцы проходили сквозь плотную узорчатую ткань насквозь. Хорошо ещё, что в новом, ещё не протопленном как следует доме, девушка надела на сон грядущий не тончайшую полупрозрачную рубашку, из тех, невесомых, в которых спала в жарком Константинополе, а плотную, из мягкой фланели, более подходящей для галльских холодных ночей. Что холодных, это несомненно, но в этот момент от одной мысли, что на неё, почти голую, босоногую и простоволосую — она так и не привыкла к чепчикам! — смотрит во все глаза мужчина, вдруг стало жарко.