профессионального мастерства личного состава не только охраны «Фермы», но и всей ГСО полностью. Всех выявленных нерадивых или обленившихся сотрудниц отправлю охранять оленей вслед за проштрафившейся парочкой. Кроме того, инспекции подвергнется также работоспособность сигнализации, как ограждения периметра парка, так и всех домовых систем.

– Вот это ты развернулась, подруга! – неподдельно восхитилась Ярая-Шевцова. – Я даже порадовалась, что моих людей на «Ферме» почти нет. Агент Ф – не в счёт. Её, я надеюсь, всё это не коснётся?

– Надейся! – последовал лаконичный ответ.

– Хм! – только и смогла выдавить из себя озадаченный министр. – А чем таким, интересно, занимались твои барышни, что их легко смог подловить тринадцатилетний гимназист?

Надежда не часто замечала смущение на лице своей подруги, а сегодня такое случилось второй раз:

– Ну чем могли заниматься наедине ночью две здоровые крепкие девки при длительном отсутствии мужского внимания? Конечно же, кроссворды разгадывать! А потом устать от непривычной умственной нагрузки и завалиться спать. Так что отправила я их на Чукотку слегка охладить свои горячие темпераменты.

– Не слишком ли жестоко? И кстати, почему Счастливчик выбрал именно этих двух девиц? Или они случайно попали под его раздачу?

– Я задумывалась над последними твоими вопросами. И задавала их следователям. Ответов у меня нет. А парня не расспросишь. Сама сказала – уйдёт в отказ. А по поводу жестокости … – государыня задумчиво потерла нос. – Ты же знаешь, что у нас чаще всего карают не за нарушение, а за то, что попались. Не за чувства свои они будут наказаны. А за то, что проявляли их в неположенном месте, наплевав на безопасность доверенных им людей. Ну, и на мою репутацию тоже. А ну, как на месте Счастливчика оказался б какой-нибудь настоящий диверсант или киллер?

– Тогда чего тебе надобно от меня ещё? – недоумённо вопросила Надежда.

– Может посоветуешь принять какие-нибудь дополнительные меры? – Антонина ожидающе поглядела на подругу.

– Да в принципе всё правильно ты делаешь. – почесала лоб озадаченная министр внутренних дел. – Не помешала бы ещё морально-психологическая и социально-правовая накачка охраны для профилактики правонарушений. Озадачь этим своих штабных. Ещё можно подумать над увеличением мотивации личного состава. Зарплаты своим волчицам давно поднимала?

– Волчиц волчонок уделал! Стыд и позор! – покачала головой государыня. – А ты говоришь зарплаты... Но, спасибо, над твоими советами я подумаю.

– А знаешь, подруга, чего я ещё не понимаю?

– Чего?

– Почему уже полгода я гоняю за простым пацаном несколько десятков, как ты правильно заметила, высококлассных специалисток?

Замолчавшая Ярая, с непонятным выражением заострившегося вдруг лица задумчиво рассматривала задавшую непростой, по-видимому, вопрос женщину. Замершей от непонятного ощущения Надежде вдруг показалось, что именно так могут чувствовать себя бактерии под микроскопом изучающего их микробиолога. Только мурашки стройными табунами бегали по напрягшейся министерской спине.

Наконец, придя к определённому решению, государыня решительно поднялась и быстрым шагом вышла из кабинета, оставив подругу в полной растерянности.

В одиночестве Надежда просидела не очень долго. Вернувшаяся вскоре Антонина принесла в крепко прижатых к телу руках знакомую зелёную папку, которую, усевшись в своё кресло, бережно положила на край стола.

Не убирая рук и не отводя глаз с находящейся перед ней папки, она тихим голосом начала свой рассказ:

– Для начала небольшая историческая справка, которую я смогла найти в архивах рода.

В конце апреля – начале мая 1986 года (точная дата не известна) чету неких Бахметьевых – специалистов-атомщиков, после аварии на Чернобыльской атомной электростанции станции, вместе с семнадцатилетней дочерью Анной эвакуируют из Припяти в Ленинград. Там в то время работала такая же атомная станция. Да она и сейчас там работает, как ты знаешь, только уже с другим типом реакторов.

Через полгода родители Анны, получившие большую дозу радиации при ликвидации аварии, уходят в мир иной.

В январе 1987 года Анна Бахметьева, с ослабленным, скорее всего той же радиацией, организмом, рожает здоровенькую, тем не менее, девочку, унаследовавшую от мамы рыжие кудряшки в качестве причёски. Умирающая после тяжёлых родов, молодая мама успевает наречь новорождённую Александрой.

После роддома маленькая Александра попадает в детский приют и проводит в нём чуть более пяти лет.

К этому времени Ольга Григорьевна Яровая – молодая тридцатилетняя женщина выходит из медицинского центра с беспощадным приговором врачей, из-за которого её вскоре бросает муж, обрекая на полное одиночество.

Огненно-рыжую, как и она сама, малышку Яровая приметила во время благотворительного концерта воспитанников Ленинградских детских домов. Через месяц она принимает решение об удочерении чем-то, кроме цвета волос, неуловимо похожей на неё Александры.

В 2025 году, как ты знаешь, Ольга Ярая передаст власть своей, как ты только что узнала, приёмной дочери. Заняв для оказания помощи новой малоопытной государыне пост председателя законодательного собрания Руси, она закладывает одну из основополагающих традиций нашего рода.

Умолкшая государыня раскрыла папку и достала из неё толстую тетрадку с пожелтевшими от времени бумажными страницами. Бережно раскрыв её почти в самом конце, она снова заговорила:

– Если бы ты не была моей самой близкой, годами проверенной подругой, или не стала членом нашего рода, то я ничего бы тебе не рассказала.

От родной матери у Александры сохранился только дневник. Начало его нам не особо интересно. Там девочка Аня улучшающимся с возрастанием дат почерком и уменьшающимся количеством орфографических и пунктуационных ошибок описывает пережитые ею простые девичьи радости и горести.

Более занимательные события начинаются с переходом этой девочки в пятый класс новой школы, совпавшим с переездом её семьи в другой город.

Ане сразу понравился мальчик Слава, с которым она за руку впервые вошла в двери своего нового учебного заведения. Со временем её симпатия только усиливалась, превратившись в итоге в настоящую подростковую любовь.

Фамилия Славы нигде не упоминается. Сказано только, что после одного урока ботаники, на котором изучали вечнозелёные растения, одноклассники прозвали его Елькой, а после просмотра какого-то мультфильма, переиначили на Ёлика.

Вот только Слава, о котором почти на каждой странице то поют дифирамбы, то ругают почём зря, никаких ответных чувств, по мнению девушки, не проявлял. Да и были ли у парня эти чувства – не известно.

Следующую нужную нам запись, датированную 26 апреля 1986 года, можно прочитать ближе к концу дневника. Процитирую дословно: «Сегодня это случилось! Не скажу, что было особо больно или неприятно. Но и такого, чтобы «Ах!», тоже не было. Может интерьеры туалета тому виной или страх быть застигнутыми