работало, не только в имении Волковых, но и по всей России. Все потомки были нарасхват. Если в родословной была Бунтарка, эта собака ценилась очень дорого, еще и не родившись. Бунтарка умерла у Акима на руках. Он держал ее голову, а собака предано смотрела ему в глаза, молча и не скуля. Потом глаза собаки начали тускнеть, и собака ушла из своей собачей жизни, за реку. Аким похоронил ее рядом с домом, даже, без холмика. Через много лет, когда Аким стал старым и дряхлым, он брал маленькую скамеечку и садился рядом с могилой Бунтарки. Он долго разговаривал с ней, что-то объясняя, и размахивал руками. О чем говорил с ней Аким, ни кто не знал.

IV

Аким продолжал говорить о предстоящей охоте.

— Да, вы не волнуйтесь барин. Сайга-то по зайцу мастерить стала, стерва, а по волку у нее этот номер не пройдет. Она дочка Злыдаря, как и Поляк, его сынок, должна сука проявить характер. И, вряд ли, она будет завтра работать, я уверен в Лютом. Потом, конечно Сайгу пустим в паре по волку, если работать не будет как надо, за реку ее не будем отпускать. Пущай себе по усадьбе бродит, а как решу с кем ее вязать, так в завод и пустим. Получим от нее потомство. Так что ваше сиятельство не сомневайтесь, все будет ладно. Расставлю всех по метам. Их сиятельство Болховского поставлю на прибылых волков с толковыми ребятами. Там и Кошта будет, есть, кому принять волков. Пусть их милость порадуется, тут промашки не будет. Прибылые не матерый и ни куда не денутся. А, если и упустят, то и хрен с ними. Потом доберем. Они без мамки долго не протянут. Начнут озорничать, мы их через недельку и возьмем тепленькими. Вы, как обычно, по матерому работать будете. Один Лютый у вас будет. Как и говорил, чуть выше Сайга и Поляк будут стоять, это на всякий случай. Я сукой займусь. Волчица нормальная, не мелкая, но и не крупная. Все как обычно, за мужем пойдет, потом и свою дорогу выберет. Вот тут я и собачек пущу, Горыныча с Забавой. Все как в сказке. И змей Горыныч и красавица Забава. Эти не упустят волчицу. А вот чего с их светлостью князем Гагариным делать, вот тут я ума не приложу. К завтрему он ни как в себя не придет. Не та закалка. Его бы с утра опохмелить, так, шкалик или чекушку, потом в повозку положить и пусть спит себе их сиятельство. Мешать ни кому не будет. Он ведь борзятник не по душе, а по тому, что надо. У всех господ есть борзые, значит и ему их держать надо, как же без этого.

— Аким, не зарывайся. Ты, вон, сколько на нем заработал, а ворчишь.

— Так я разве для себя старался. И денег с этого я не имел для себя, ну, почти не имел. Справил жене шубку новую. Так это и не грех, если такие борзятники есть. Я ему же щенков не подсовывал. Сам попросил, сам и купил. Да и собачки не плохие получились, зайчишек-то ловят. Князь доволен и мы с приварком. Я, вон в псарне и ремонт сделал, что я для себя одного стараюсь.

— Ладно, победил уже. Но относись к князю с уважением, может в скором времени он нам родственником станет. Так, что охотится тебе с ним, ой как долго придется. Думай куда будешь щенков на сторону продавать, больше же не купит, если в родственники пробьется.

— Так за этим дело не станет. Очередь на много лет вперед. Правда, там не срубить по тысяче целковых с носа, но и тут выход найдем. Империалов за пятьдесят продавать будем. Больше не уступлю. Лучше всех за реку отправить, чем цену сбить.

— Князя Гагарина поставишь рядом со мной. Я его опохмелять буду. Мне он не мешает. Дочку его Людмилу рядом с Алексашкой поставишь.

— Так Александр Семенович будут с Сайгой и Поляком.

— Во, они у нас в запасе, пусть и поворкуют. Прохор-то у нас завтра в охоте?

— А как же, он-то и будет руководить по прибылым.

— Жаль, я его хотел утром в Петербург отправить. Ладно, сделаем так. Вот ему письмо к полковому командиру Александра, он и у Прошки, естественно, командиром будет. Сразу после охоты, пусть и скачет в Петербург. Ты ему дай свое отцовское напутствие. Прости, толком простится с сыном, не успеешь.

— Все сделаем барин. Так не на войну же его отправляем. Чего прощаться-то. Если что, то я и сам к нему в Петербург наведаюсь. Мне все равно туда надо съездить. Кое-чего дочери и жене купить надо и новое ружьишко присмотреть. Хочу тулку двустволку себе взять, моя совсем худая стала, как бы ствол не разорвало. Надо с Кошта рябчиков по первому снегу пострелять. На болоте у Окунева озера, страсть как их много развелось. В общем, дислокацию войска нашего я вам доложил. Как обычно, выезжаем затемно.

Аким всегда охоту начинал по темному времени. Он прекрасно ориентировался на местности. Ему стоило всего один раз взглянуть на место охоты, и он все запоминал. Завяжи ему глаза и поверни его несколько раз, он, все равно всех расставит по местам в ту точку, которая ему и нужна. Семен пошел спать. Анна ждала его. И с ней он засыпал крепко, обняв ее за ее прелестную грудь. Они обнялись и уснули. Скоро и все в доме зашевелились. Болховской, хоть и был слегка помят, но выглядел, все же молодцом, как только испил кваску. С князем Гагариным было сложнее, как и говорил Аким. Тот в сознанку еще не пришел, но на коне сидеть мог, правда, если не быстро ехать. Людмила выглядела превосходно, она достаточно профессионально вскочила в свое английское женское седло и тут же подъехала к Александру. От него она не отъезжала и на метр. Постоянно улыбалась. Короче, вела себя, как и подобает вести себя влюблённой девушке, которая и не пытается эту любовь скрыть. Она княжна и кто посмеет ее осудить. Александр, он же гусар, с радостью принял это, хотя в его голове и была Дарья. Они болтали ни о чем и Людмила задорно смеялась. Наталья, жена Болховского на охоту не поехала, она осталась в доме с Анной. Им было о чем поговорить. Телеги и верховые двинулись в путь. Вот и место охоты. Как обычно Аким командным голосом расставлял всех по метам, согласно заранее