горячая, сладкая и вкусная. Потом и всех дам отправили отдыхать, а мужчины остались за коньяком ждать Акима. Тот должен был доложить хозяину о завтрашней охоте. Его ждали с минуты на минуту. Аким появился не так скоро. Бутылка коньяка была уже пуста.

Аким увидел, что господа уже в приличном градусе, а завтра охота. За хозяина он был спокоен. Того и обухом не перешибешь, утром будет как огурчик. А вот, за других он не ручался и был в полном беспокойстве, за их утреннее самочувствие.

— Так, что хозяин, все в порядке. Вы бы господ спать уложили, а мы с вами поговорим о завтрашней охоте.

Действительно, князь Гагарин уже клевал носом и мог свалиться. Болховской еще держался молодцом, но было видно, что и ему недолго осталось в вертикальном положении находиться. Аким был прав. Гостей развели по их спальням и уложили в постель к их женам. Пусть те их приводят в чувства, если смогут, конечно.

— Рассказывай Аким, чего удумал.

— Есть тут недалече выводок хороший. Я еще пару недель назад мужикам дал полтину, так они и приглядели волков. Все как надо сделали. И приваду оставили и не тревожили их. Лесок, так себе, дрянь, они там долго не задержатся, уйдут в крепь. Оттуда будут свои вылазки делать. Пять прибылых, сука и матерый. Один прибылой хромой, где поранился, не знаю. Наши мужики капканы не ставят. В пятнадцать собак управимся. Солировать будет Лютый, Злыдаря сынок.

— А не рановато Лютого по матерому пускать, молод еще, всего два года собаке, может и не осилить матерого.

— Пусть поработает. Надо же с чего-то начинать. Волк не очень крупный, следок я его видел. Справится. И я на всякий случай поставлю чуть выше Сайгу с Поляком. Будет трудно Лютому, их пустим.

— Сайгу? Так эта сука может вообще не поскакать, скажет, на кой мне при красоте моей еще и за волком бегать.

III

О Сайге хочется сказать отдельно, заодно и о Поляке рассказать.

Половый кобель получил кличку Поляк из-за своего вредного характера. Как говорил Аким, паскудство, да и только. Вреднейшая собака. Он норовил, и укусить втихаря соперника, мог и какую гадость произвести. Аким всегда недолюбливал поляков, хотя он с ними и не встречался ни когда. В полку были рассказы о польских панах и об их отношениях к казакам. Вот он и вбил себе в голову, что все они вредные. Сайга, как Лютый и Поляк были однопометники и все от Злыдаря. Аким, еще в далекой юности видел стадо сайгаков. Они долго за ними гнались на лошадях. Ничего из этого не вышло. Сайгаки шли на одной хорошей скорости, не ускоряясь, и легко ушли от погони. Он еще долго наблюдал, как это стадо, не останавливаясь, скакало по степи, пока не ушло за горизонт. Аким очень удивился выносливости этих животных. Он много раз пытался угнаться за ними, но они его не подпустили на винтовочный выстрел. Такой была и эта полово-пегая сука. Она была быстрее всех своих однокорытников, мало того и скакала без устали с одинаковой скоростью и на большие расстояния. Вот он и дал ей кличку Сайга. Сайга росла не пропорционально и поначалу выглядела гадким утенком. То одна часть тела вырастит, то другая, то вдруг голова расти начала, как чайник она была у нее, но вот к году собака сформировалась и превратилась, действительно в прекрасного лебедя. Слегка волнистая псовина, мягкая как шел, великолепная голова с огромными глазами навыкате и со слезой, правило серповидное и очень длинное. Широка между маклаками. Спина скамьей. Грудь широкая, ниже локотков на три пальца. Лапы широко расставлены, с хорошими черными мясами. Стояла, будто на цыпочках. А главное, длиннющая была, казалось, что ей можно еще пару лап посередине поставить. Не скакала, а стелилась по земле, как будто тень от быстрой птицы по земле бежит. По первому полю сразу работать стала, а потом как отрезало. Не за каждым зайцем и поскачет, дальше, еще хуже стала. Мастерить начала. Одну ее пускать по зайцу не имело смысла. А в паре иногда и работала. Вот встанет заяц, кобель за ним, и гнать его начинает, Сайга тихим сапом совершенно в другую сторону скачет. Если кобель развернул зайца на нее, тут же и поимка будет. Ну, а если заяц рванул в другую сторону, то извините, Сайга легкой трусцой возвращалась к хозяину. Конечно, чаще всего она угадывала, куда поскачет косой, но бывало, и промашка выходила. Аким бы дано ее за реку отправил, но ее красота спасала Сайгу от этого. Да и Семен бы не разрешил это сделать. Сайга была его любимицей. Выход был найден. Как только в имение приезжали гости, Сайгу тут же выпускали из псарни, и она спокойно себе гуляла возле барского дома. В свою роль она вошла мгновенно, была прирожденной актрисой. Все гости умилялись ее красотой, многие завидовали, у них такой красоты с роду не было. Грация, пластика, все на месте. Она и по дому гуляла, словно родилась там, могла и на барскую кровать улечься, чего, вообще не было отродясь в имении Волковых. Ей позволяли буквально все. Ела она от пуза, на кухне ее так же обожали. Эту суку ни разу в жизни не били. Стоило на нее замахнуться Акиму, она выпячивала свои прекрасные глаза и начинала предано смотреть на него. Вот стерва, такие глазища, что и врезать ей нельзя, ругался Аким. Хотя, в душе своей, он ее очень любил. Красота, она везде красота. Сайга с успехом всеми этими благами пользовалась. Вскоре, она совсем забыла, где находится псарня. Жила в барском доме, спала, где хотела, но чаще ее видели на кухне, это и понятно, там воздух другой и еда рядом. Она не была толстой, но и худой ее назвать было трудно. Аким, как на охотника не возлагал на нее больших надежд, но как от производителя, он ждал от нее великолепного потомства. Он хотел ее повязать с отцом, Злыдарем. Закрепить красоту и добавить злобы, резвости собаке и так хватало. Потом этих щенков повязать другим злобачем, не имеющим отношения к Злыдарю. Это было его главное ожидание на несколько лет вперед. Но Злыдаря в имении больше не было, вот теперь он и гадал, с кем повязать Сайгу.

Раз я начал эту тему о кличках собак, то хочется ее завершить до конца

Многим не понятна русская душа. Правильно сказал классик, умом Россию не понять. Хоть, это