Юношу звали Антон Валуев, и он был обуреваем ревностью иобидой. Его, как выяснилось, откровенно водили за нос два человека, которыетолько и были ему дороги в жизни: лучший друг и любимая девушка. Они оба вдругначали его избегать. Друг рассказал, что решил жениться на русской девушке(венчаться тайно, потому что она еще очень молода и родители не дадутразрешения, да и сам он слишком молод для регистрации брака в мэрии), пригласилАнтона быть шафером… но потом вдруг сообщил, что намерения его изменились ивенчание откладывается. Говоря так, Максим старательно отводил зеленые глаза, алицо его – лицо человека, не привыкшего лгать, нарушать слово чести (к тому жеданное его отцом!), – было совершенно несчастным. Антон сразу понял, что Максимлукавит, однако сделал вид, будто принял ложь за чистую монету, хоть и былоскорблен и обижен. Ну что ж, мало ли какие могут быть резоны у человека!

Но это было еще не все. Максим, заикаясь и запинаясь, промямлил,что лучше бы им встречаться теперь пореже. Все-таки они оба в отрядахR?sistance, и если схватят их обоих, под удар будут поставлены сразу двегруппы.

– Слушай, – изумился Антон, – да ведь мы и так видимся отсилы раз в месяц!

– Значит, будем видеться раз в два меясца, – буркнул Максим.– Или в три…

Антон холодно простился с другом и отправился на собраниегруппы в самом отвратительном настроении. Впрочем, от одной мысли, что онувидит Лору (девушку своей мечты), настроение у него вскоре улучшилось. Онраздумывал о том, что пора уже перестать бросать на нее пылкие взгляды, аперейти к не менее пылким словам. Лора всегда смотрела на него оченьприветливо. Правда, страсти в ее глазах Антон не разглядел, как ни старался, новедь она могла притворяться равнодушной…

Лора не пришла на явочную квартиру, однако Гийом,руководитель группы, никакого беспокойства не проявлял. А вот Антонвстревожился и улучил минутку спросить Гийома, почему ее нет, не заболела ли.Гийом поморщился (он не любил таких вопросов), а потом сказал, что Лора к нимбольше не придет.

– Нет, с ней ничего не случилось! – тут же воскликнул он,увидев, какой ужас промелькнул в глазах Антона. – Она попросила перевести ее вдругую группу.

– Почему?

Гийом пожал плечами и ответил, что, мол, на то были своипричины, хотя не обязан был ничего объяснять. Да и Антону (Огюсту, вернеесказать) не следовало спрашивать, согласно законам конспирации. Однако ответ нанедозволенный вопрос был для Антона очень важен, именно поэтому он что-то такоезаметил в непроницаемых глазах Гийома, уклончивость какую-то, странную заминку,и влюбленное сердце, которое всегда вещун, подсказало ему, что дело здесьнечисто.

Дело здесь в нем. Лора просто не захотела с ним больше видеться!Поняла, что он в нее влюблен, и… Он ей не нужен. Может быть, у нее есть другой,а любовь Антона ей ни к чему…

Он был влюблен впервые в жизни, может быть, поэтому такостолбенел, мгновенно заболел от своей догадки. Но разве он мешал ей? Разве досаждалсвоими чувствами? Он просто смотрел на нее… «Как все это неудачно сошлось, –подумал он с тоской. – Два самых дорогих человека меня покинули!»

И вдруг имя Лоры коснулось его слуха. Антон насторожился.

Две девушки болтали в сторонке. Пусть они и состояли вгруппе R?sistance (их делом было добывать бумагу для пишущих машинок, чтобыпечатать на ней воззвания), но оставались самыми обычными девушками. А о чеммогут болтать самые обычные девушки? О нарядах, конечно.

– Лора сказала, что мадам Салю мастерит ей потрясающееплатье из старого бабушкиного шифонового. Оказывается, перед прошлой войной сбошами тоже был в моде шифон. Лора говорит, получается что-то волшебное!

– И где живет эта волшебница?

– Где-то рядом с Нотр-Дам де Лоретт. Лора сказала, у неесегодня в три часа там какое-то торжество, а до этого она забирает у мадам Салюсвое платье…

Девушки вдруг заметили, что Антон слушает их разговор, ибыстренько закрыли на замок свои хорошенькие ротики. Но он уже услышал, чтохотел: сегодня в три Лора будет в Нотр-Дам де Лоретт! Есть надежда увидеть ее!Он скажет ей все, и… Может быть, Лора тоже неравнодушна к нему, а все ееопущенные или отведенные глаза – не более чем девичья скромность. Если Лораблагосклонно выслушает его признание, если не откажется от встреч с ним, Антон…О, Антон будет просто на небесах от счастья!

При одной мысли о Лоре у него начинала кружиться голова. Ниоб одной женщине в мире он не думал с таким благоговением – и одновременно свожделением. Это и есть любовь! Неужели Лора не поймет, не оценит? Если да, то…тогда он готов жениться на ней, обвенчаться прямо там же, в Нотр-Дам де Лоретт!Лора… Лоретт… В этом было некое мистическое совпадение, которое воодушевилоАнтона.

Он отлично знал храм на рю Шатодан: старый, тихий храм сдорическими колоннами на высоком крыльце, с богато украшенным портиком ичудесной статуей Богоматери внутри. Самое удивительное, что именно тамсобирался венчаться Максим, в этот храм он просил прийти Антона и быть егошафером. Как ни странно, именно сегодня, в три часа. Но венчание Максимаотменено…

Какое странное совпадение, опять подумал Антон. И тутмелькнуло у него подозрение, что не все так просто с внезапной переменойнамерений Максима, с исчезновением Лоры и с тем, что она должна забрать платьеу портнихи для какого-то торжества и именно в три часа быть в храме. Неужеливенчание Максима все же состоится? Значит, друг его обманул? А Лора? Она что,будет исполнять роль подружки невесты на том венчании? Или…

Сумбурные мысли, черные подозрения и самые светлые надеждыбеспорядочно мешались в голове Антона. Поэтому неудивительно, что он ничего незамечал вокруг себя: ни прекрасного дня, ни Парижа, ни гитлеровцев, ни молодогочеловека в укороченной шинели и в кепочке, надвинутой на лоб, идущего за ним попятам.

Молодой же человек – звали его Анатолий Жеребков, он тожебыл русский и тоже принадлежал к кругу детей эмигрантов, правда, к тому кругу,в котором безоговорочно приняли власть оккупантов, – шел за Антоном иразмышлял, не пора ли уже остановить кого-нибудь из полисье и указать им наюношу. Конечно, он ничуть не сомневался, что и сам в силах скрутить его, новдруг тот окажется вооружен? У Жеребкова имелся при себе пистолет, но Руди несоветовал своим парням применять оружие на людях.

– Это немцы могут себе позволить восстанавливать против себянаселение, – внушал он своим подчиненным, – а мы должны выступать в образезащитников французского народа: защитников от коммунистов, от подпольщиков,которые совершают подлые диверсии, при которых гибнут мирные люди, отсмутьянов, настраивающих молодежь против нового порядка…