Анатолий Жеребков понимал, что, если он захочет задержатьхудощавого юнца, без патруля или полисье ему не обойтись. А так хотелось самомусцапать его… Парень был похож на электрика, который работал на складе ВМФ, гденедавно случился грандиозный пожар – замкнуло электропроводку. Сгорел целыйэтаж, битком забитый тюками с одеждой и капком, да еще черт знает сколько добразагубили своими помпами пожарные. Всякое, как говорится, бывает, электричество– штука совершенно непредсказуемая, однако боши – существа тоже непредсказуемые.Разбираться они не стали, взяли да и повыгоняли всех, кто работал в бригадеэлектриков на том складе. Среди выгнанных был и младший брат Анатолия. УАнатолия имелись хорошие связи, работу он брату найдет, но потерянную жаль.Склад ВМФ был очень хлебной кормушкой для тех, кто умел к ней подступиться. Абрат Анатолия – умел. Делая вид, будто проверяет электропроводку, онбезнаказанно шарил в тюках и выносил то шинель, то галифе, то сапоги, токитель, то солдатское или офицерское, а иногда и постельное белье. Даже хорошиешерстяные одеяла удавалось украсть! Потом добро несли на пюс и получали за негоочень хорошие деньги. Теперь кормушка, из которой понемногу, зато регулярно,клевали братья Жеребковы, захлопнулась.

Жеребков-младший, заливая вместе с товарищами по несчастьюгоре в ближнем к складу бистро, случайно услышал кое-что… пару словечек… исделал вывод, что замкнуло проводку не само собой, к пожару приложил руку одиниз электриков, Антон Валуев. И когда уволенные электрики пришли за расчетом(напрасно, кстати, боши выгнали их без выходного пособия), Жеребков-младшийпоказал брату того парня, о котором говорили в бистро.

Анатолий смотрел на худого, высокого юношу с тонким лицом ивспоминал, где мог его видеть, лицо показалось ему закомым. Вспомнил! НаМонтергёй! Ходили слухи, что там, в переулках, находятся конспиративнаяквартира R?sistance и маленькая подпольная типография, где печатают воззвания,оскорбляющие оккупационный режим. После появления каждого из таких воззванийРуди фон Меер устраивал своим подчиненным настоящее «избиение младенцев»,требовал найти явочные квартиры резистантов или грозил отправить всех своихмолодчиков в лагеря для жидов. Жеребков и еще несколько человек из команды фонМеера беспрестанно шныряли по Монтергёй, высматривая, выслеживая и вынюхиваявсе, что можно. Во время своих блужданий Анатолий и приметил этого парня. Оншел с девчонкой. Одной из самых красивых девчонок! И парочка болтала по-русски.О чем – Жеребков не слушал, любовался девушкой. Потом парень свернул в какой-топереулок, а девушка остановилась у лотка с пластинками, выбрала одну. Жеребковзаметил: какое-то старое танго. Фу, ну и тоска! То ли дело чарльстон, которыйАнатолий любил и танцевал получше иных профессиональных танцоров, но ради этоймалышки он начал бы танцевать и скучное танго…

Анатолий умудрился подойти совсем близко к девушке, делаявид, будто читает газету. Только он собирался заговорить с ней, как красотказабрала свою пластинку (чуть не забыв заплатить за нее, вот смех!) и свернула сМонтергёй в переулок. Анатолий мигом потерял ее из виду. Но исчезла она именнов том проулке, куда ушел тощий парень!

«Может, они любовники, которые встречаются украдкой вкакой-нибудь мансарде?» – завистливо подумал он.

Ничего другого в ту минуту не пришло ему в голову, однакопотом, когда брат показал Антона Валуева, из-за которого, возможно, случилсяпожар на складе, у Жеребкова мелькнуло подозрение. С тех пор он околачивалсявблизи того переулка. Красотка больше не появлялась, зато Антон однажды таммелькнул. На сей раз Жеребков приметил дом, из которого он вышел, даже номердля верности записал в блокноте, а потом двинулся следом за Антоном долгойдорогой через рю Реомюр и рю Монмартр, через Осман и Лепелетье, размышляя, кудаже парень направляется.

Что-то подсказывало Жеребкову, что усилия его будут нынчевознаграждены, он сведет счеты с тем, из-за кого они с братом лишились дармовыхденег. А может быть, если повезет, заодно накроет банду резистантов ивыслужится перед Руди фон Меером.

И все-таки не позвать ли на помощь полицию, чтобы нерисковать и не упустить добычу?

Аэропорт в городе Х. оказался двухэтажным чопорным зданием,обсаженным высокими красивыми елями, которое отчего-то напомнило Ритекрематорий. Рядом затевалось новое строительство – сосед по самолету обмолвился,что здесь будет новый аэровокзал.

– Вот приедете к нам через год или два – увидите самыйбольшой аэровокзал на Дальнем Востоке! – хвастливо сказал он.

Рита сделала вежливую улыбку – она отвратительно чувствоваласебя после девятичасового сидения в скрюченном состоянии. Знаменитый «Ту-104»произвел на нее тяжелое впечатление своей теснотой. До этого ей приходилосьлетать только на «Боингах» и «Конкордах» – те были не в пример просторней. А«Ту» очень напоминал знаменитые «хрущевки», в которых, как Риту успелпросветить советский фольклор, совместили туалет с ванной, но забыли соединитьпотолок с полом. И за это следовало благодарить партию и правительство. А ещевернее «Ту-104» напоминал коллективный гроб… Недаром Федор заметно волновался,провожая ее. Надо будет дать ему телеграмму: прилетела, мол, хорошо, всеотлично, самочувствие превосходное…

Как бы не так!

Единственное, что понравилось Рите во время полета, это видиз иллюминатора. Когда вылетели из Москвы, был уже вечер, но вскоре небесаосветились солнцем. Ну и земля – тоже. Россия оказалас ь такая огромная, такаяроскошная, зеленая! Рита не могла оторваться от окна, хотя ее немного мутило.На обед и завтрак подали черную икру – в каком-то лукулловом изобилии! – слимоном. Она помогла преодолеть приступы тошноты. Нелишними оказались такжеконфетки под названием «Взлетные», которые стюардессы (все красавицы, как наподбор!) разносили на подносах. Конфетки были насыпаны щедрыми грудами, и можнобыло взять сколько хочешь, хоть целую горсть. Рита надела на себябезразлично-наглую маску и хватанула, сколько могла сгрести пальцами. Плевать,что о ней подумает красотка-стюардесса! Если у человека желудок норовитподкатить к горлу, разве ему до приличий?

Наконец мучительный полет (правда, все же удалось пару часовпоспать) кончился. Рита с затуманенной головой шла по полю, пытаясь вникнуть впояснения своего соседа о разнице в часовых поясах. Время в Х. на семь часовотличалось от московского и на девять часов – от парижского. Если сейчас здесьодиннадцать утра, значит, в Москве шесть вечера? Ах нет, надо отнимать семьчасов, а не прибавлять, солнце-то идет с востока на запад. В Москве еще пять, вПариже – три утра. Там еще вчера, а здесь – уже сегодня!

Почему-то полегчало на душе от мысли, что Георгий остался вовчерашнем дне. В прошлом. Вот и пусть там остается!