— Понятно, — он едва заметно вздохнул. —Саша, давайте попробуем разобраться. Вы стали свидетелем убийства и узнали, чтоубийцы — сотрудники милиции. Это сразу же настроило вас противправоохранительных органов. Вы рассказали о своих подозрениях НиколаюПетровичу. Он предпринял некоторые шаги и в результате оказался в больнице. Этоувеличило ваше недоверие. Потом вы увидели фотографии и решили, что за всемэтим стою я. Так?

— Так. А вы бы что решили?

— Наверное, то же самое. Но факты эти необязательносвидетельствуют против меня. Их можно толковать по-разному, и я хочу, чтобы вывыслушали мою точку зрения.

— Мне она и так известна. Вы честный человек, нечестныелюди решили от вас избавиться и выбрали такой затейливый способ.

— Примитивный. Клевета — самый примитивный и самыйдейственный способ. В моем случае сработал он безотказно. Но сейчас дело дажене в этом. Все зашло слишком далеко. Видите ли, это не вчера началось, многим яздесь точно кость в горле. А эта клевета, что называется, последняя капля. Ярешил уйти и вряд ли вернусь на свою должность, и не очень об этом сожалею.Хотя по-человечески мне, конечно, обидно. Однако работа — это только работа, авы рискуете жизнью. Своей и ребенка. Дайте мне возможность вам помочь.

— В обмен на пленку? — насторожилась я.

— Никакой обмен я вам не предлагаю. Саша, я оченьсерьезно отношусь к своей работе. И всегда считал, что обязан защищать такихлюдей, как вы. Нормальных людей, занятых обычными делами. То, что случилось свами… не должно было случиться с женщиной, которая рисует забавные картинки кдетским книжкам. Потому я чувствую себя ответственным и даже виновным, еслиугодно.

— Отлично. Я бы, наверное, вам поверила. Чуть раньше,но не сегодня. — Перегнувшись ближе к Логинову, я зло продолжила:

— Я виделась с Меченым, он не производит впечатлениячеловека, который покорно, точно мартышка, согласится позировать перед камерой.

— Каждого человека можно вынудить совершить тот илииной поступок. Или заставить. Стас Георгиевский мог оказаться в ситуации, когдау него не было выбора. Смоделировать такую ситуацию несложно.

— Хорошо, допустим. Почему в таком случае они оставилив живых фотографа?

— А зачем мне оставлять его в живых? Они добились чегохотели, и фотограф им уже неинтересен. Но не сомневайтесь, возникнет опасность,и его уберут. Уверен, он знал только исполнителей: Татарин мертв, а Меченыйбудет молчать. Выйти на заказчика очень трудно.

— Вы его знаете? — спросила я.

— Догадываюсь, кто он, и доберусь до него. С вашейпомощью или без — не имеет значения.

— Девушек, работавших в сауне, убили. Две из них рядомс вами на фотографии.

— Они подтвердили, что видели меня? Уверен — нет.Потому что это не правда. Расправу в сауне учинил психопат: женщин вполнедостаточно было припугнуть.

— А человек из прокуратуры? Он получил фотографии исразу же угодил под машину… Логинов нахмурился:

— Поясните, о чем вы?

— Один человек передал фотографии своему приятелю,сотруднику прокуратуры. В тот же день случилось несчастье.

— Сотрудник прокуратуры? Вы уверены?

— Разумеется. — Я усмехнулась и стала смотреть вугол, а Логинов на меня.

— Где ребенок, Саша? Поймите, вы не сможете обеспечитьбезопасность ни ему, ни себе.

— Вам я нашу безопасность точно не доверю.

— Господи, да почему? — воскликнул он почти вотчаянии. Если он притворялся, то делал это мастерски.

— Все, уходите, — твердо сказала я. — Я нехочу вас слушать. Я не отдам вам пленку. Вы можете сидеть здесь до утра иболтать что угодно, пленку я вам не отдам.

— Да плевать мне на нее! — выкрикнулЛогинов. — Я хочу спасти твою жизнь, дура несчастная.

— Ага, — я улыбнулась во весь рот. — Я вамверю. Для начала оставьте меня в покое.

Он покачал головой, поднялся и пошел к двери, чего я никакне ожидала.

— У вас есть мой телефон? — спросил он уже упорога.

— Есть. Спасибо.

— Надеюсь, вы мне позвоните.

Он вышел и осторожно прикрыл за собой дверь. А я схватиласумку, покинула квартиру и торопливо поднялась на чердак. Мотаться по улицамсил у меня в настоящий момент не было. Пусть думают, что я в квартире. Сижу ижду терпеливо, когда они придут и разделаются со мной.

Я устроилась в углу, где недавно мы ночевали с Денисом,положив пистолет под рукой.

— Врет он все, — сказала я вслух и заревела. Такхотелось поверить кому-нибудь, кто способен помочь. Я сидела, ждала и думала оЛогинове и этих фотографиях. А если он прав и фотографии липа? Выходит…Господи, что ж я натворила… Я-то считала, что борюсь за правое дело, а вдействительности помогла мерзавцам избавиться от честного человека. Я не хочу…нет… пожалуйста…

— Он врет, — повторила я, но легче не стало.

И тут что-то смутно возникло в моем сознании, ощущение…воспоминание… Это пришло мне на ум в первый раз, когда я рассматривалафотографии. Нет, не все фотографии, а одну, там, где Логинов пьет за здоровьеМеченого, или за что они там пили. Я расстегнула сумку и достала фотографии.Так… вот она… Я перебралась поближе к чердачному окну и уставилась наизображение. Ну, подумай, вспомни… И тут я едва не заорала. Свет… конечно…Художница, мать твою! Тени на их лицах не правильные. Такого не может быть,если только… если только не имеешь дело с разными источниками света. Вреальности они не сидели рядом. Если бы я дала себе труд подумать об этомтогда… Я застонала и даже закусила руку. Схватила фотографии, торопливопросматривая одну за другой. Потом бросила их в сумку и поднялась.

— Я отыщу этого сукина сына и докопаюсь до правды. Нодля начала следовало беспрепятственно покинуть дом к убедиться, что Денис вбезопасности. Саша сразу же поднял трубку.

— Все в порядке? — спросила я испуганно.

— Конечно. Где ты? Я тебя жду.

— Встретимся позднее. У меня срочное дело.

— Какое дело? О чем ты… Мы же договорились…

— Саша, вечером ты будешь дома?

— Конечно.

— Я позвоню. — Он попытался что-то сказать, но неуспел.