Поэтому Майк отчаянно сопротивлялся тому, чтобы Джими разошелся с Митчем и Ноэлем. Он настаивал на том, чтобы они работали вместе для прибыльных выступлений весны и начала лета.

В то же самое время Джими переживал внутреннюю революцию. Для него это было не просто противопоставление белых и черных. Он знал, что места, которые он хотел бы исследовать своей музыкой, теперь простирались далеко за пределы космического гитарного рока, которого от него хотел Майк. Это означало приводить котов с настоящими музыкальными мускулами и воображением. А это означало набег на джаз, фанк и экспериментально-электронное царство. А это означало в основном черных или котов смешанного происхождения, как и он сам. К тому же ему нужны были люди, которым он действительно мог доверять. И это тоже означало черных или котов смешанного происхождения. Хотя и не только их.

Такие люди, как Билли Кокс. Билли действительно умел играть, а не просто брать правильные ноты, как Ноэль. Кроме того, Билли всегда был рад играть рядом с Джими – в отличие от Ноэля.

Людей вроде Ларри Ли из группы, в которой они с Билли играли в Нэшвилле много лет назад, Джими тоже позвал в новый загородный особняк. Джерардо «Джерри» Велес, барабанщик и перкуссионист из белого Бронкса, с которым Джими познакомился в былые времена, а недавно вновь возобновил общение благодаря джемам в нью-йоркских клубах, тоже был там. Это будет первый профессиональный концерт Джерри – еще одна причина, по которой он должен оставаться верным Джими. И, наконец, еще один козырь в рукаве, Джума Султан, афроамериканец из Калифорнии, играющий на конгах. Джума был ветераном сцены Хейт-Эшбери, фестиваля Be-In, и также имел связи с нью-йоркской сценой, через которую он появился на нескольких джазовых альбомах. Теперь же он оказался выброшенным без парашюта в мир, который он и представить себе не мог.

«Джими был очень эклектичным, – вспоминал Джума. – Я бы сказал, что он был не только блестящим музыкантом, но и человеком весьма продвинутым в своих концепциях и идеях». Майк Джеффри «был совсем другим персонажем. Музыка его не интересовала. Его интересовали только деньги».

Для Билли Кокса то, что делал Джими, было больше, чем просто попытка сотворить какой-то музыкальный прорыв; это была попытка найти свой путь обратно на землю, туда, где все было по-настоящему.

«Да, без сомнения. Когда мы были в Вудстоке, то ходили в парки развлечений – покупали луки и стрелы, катались на мотоциклах и лошадях. Мы хорошо провели время».

Ларри Ли «был в некотором роде юмористом. Так что вокруг Джими наконец-то появились парни, которые понимали его. Те, кому он доверял, и те, кому он был ровесником». На самом деле Билли был на год старше, а Ларри – на несколько месяцев моложе. «Значит, у него появился шанс расслабиться и просто быть Джими».

Они засиживались часами напролет, часто на открытом воздухе под прохладным, очищающим голову горным бризом. Музыка, которая будет звучать в течение нескольких часов, – очень мало вокала, просто постоянно развивающаяся музыкальная сетка, ныряющая глубоко, а затем всплывающая на поверхность. «Пусть музыка сама скажет тебе, куда она хочет пойти», – говорил Билли.

Кроме того, Джими создавал новую группу друзей вне музыки. Джими чувствовал себя еще более неуютно, чем когда речь шла о каком-то бизнес-волшебстве, которое отстаивал Майк. Отвергнутый Чесом во время ночных телефонных звонков в Лондон, когда Джими умолял Чеса вернуться и помочь ему, он теперь искал поддержки везде, где мог ее найти.

Так рядом появлялись люди вроде Диринга Хоу, с которым Джими познакомился после того, как нанял его частную яхту для вечеринки. Диринг был одним из тех денежных котов, получивших образование в лучших школах, продуктом одного из самых больших семейных состояний в Америке, но вы никогда не догадаетесь об этом, встретив его. Ребенок из трастового фонда с нулевым интересом к бизнесу, пожизненной страстью к блюзу и рок-н-ролльно-тусовочным стилем жизни. Диринг был крутым, свободным от предрассудков, веселым и суперинтеллектуальным. Как он сказал, «доля привлекательности для Джими заключалась в том, что я пришел с деньгами и ничего от него не хотел».

Диринг был в тусовке. Но не на сцене. Вот почему Мик Джаггер любил тусоваться с ним. И вот почему Джими так нравилось бывать в шикарном пентхаусе Диринга на Пятой авеню, бренчать на акустических гитарах и получать кайф от суперкачественного стаффа.

То же самое можно сказать и о некоторых новых женщинах в жизни Джими, таких как Колетт Мимрам и Стелла Бенабу, совладелицах одного из самых крутых бутиков в Ист-Виллидж. Джими любил ходить туда, покупать кожаные пиджаки с бахромой, кимоно, бирюзовые браслеты, марокканский антиквариат, знакомиться с другими людьми, которые зависали там. Например, с немецким художником Мати Кларвейном, чьим духовным отцом был Дали (как он объяснял) и который вскоре стал известным благодаря своим экспрессионистским обложкам альбомов, или с Джоном Эдвардом Хейсом, основавшим первую в Америке неподпольную газету для гей-сообщества Gay Power. Девон Уилсон, Бетти Дэвис, Кармен Борреро, Билли Кокс и другие тоже стали частью Джими-орбиты.

У Майка Джеффри были дела поважнее. Теперь Джими был записан в качестве хедлайнера шоу – закрывающего шоу, не меньше – на предстоящем Woodstock в августе. Для Майка это был просто еще один большой концерт под открытым небом – легкие деньги. Майк видел Майкла Лэнга, двадцатичетырехлетнего промоутера, всего лишь еще одним длинноволосым парнем, когда-то владевшим магазином для наркоманов в бохо-районе Майами. Лэнг проделал неплохую работу по продвижению поп-фестиваля в Майами, где Джими был хедлайнером в прошлом году. Майк продал их как The Jimi Hendrix Experience: решил, что Джими живет в этом районе с кучей музыкантов, так или иначе, поэтому неважно, с кем он появится на сцене. Приходи, делай свое дело, уходи. Считай бабки. Счастливые дни хиппи.

За три недели до концерта у них не было барабанщика, и Митча попросили приехать и поджемить, но Джими уехал. Свалил. Сначала он отправился в Нью-Йорк на вечеринку к своему приятелю Дирингу, который улетал отдыхать в Марокко, где его ждали Колетт и Стелла. А потом, черт возьми! В Марокко вместе с Дирингом!

Майк взбесился. Пригрозил, что уничтожит Диринга, когда он вернется – если вернется. Никто не знал, какие были планы у Джими. Диринг просто подтрунивал над ним насчет того, что он потратил часть своей кучи денег на то, чтобы немного развлечься – не спрашивая предварительно ничьего разрешения. Диринг добился того, что его собственные влиятельные адвокаты договорились с канадскими властями об отмене запрета на выезд из города, который они наложили на Джими в качестве условия освобождения под залог. И не пришлось беспокоить Майка, ха-ха-ха.

Давай, чувак, давай, блядь, просто уедем!

Так они и сделали.

Прибыв в Касабланку в конце июля, Джими нанял лимузин с шофером и начал развлекаться. Отправился в Марракеш, Мохаммедию, а затем в Эс-Сувейру, где все зарегистрировались в Hôtel des Iles. Все еще пребывая в паранойе, он думал, что видит таинственных людей, преследующих его повсюду. Но он думал так везде, где бы ни появлялся. Поскольку это решение было принято в последнюю минуту, у него была всего пара тысяч долларов наличными – и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя королем в Африке, чувак.