Подождите… летающий, блядь, конь?

Майк не стал утруждать себя пустыми словами, он просто смотрел на потрясающий разворот, красивые фотографии – чертовски великолепные! Затем он заказал пятьдесят экземпляров, чтобы раздать их людям: американским звукозаписывающим компаниям, на которых он хотел произвести впечатление, влиятельным агентам вроде Фрэнка Барсалоны, промоутерам концертов высшей лиги вроде Билла Грэма и некоторым лицам за закрытыми дверями, для которых ему тоже нужно было устроить шоу – старым усатым итальянцам.

Однако к тому времени, когда на улицах появился журнал, Джими уже находился в совершенно другом месте. Лето выдалось тяжелым. Сверхтяжелым. Торонтская история, чувак. Джими, конечно же, отрицал все – он никогда бы не пошел на героин. Утверждал, что какая-то девица из Детройта накануне вечером дала ему нычку в стеклянной банке с желтой крышкой, которую он просто бросил в свою сумку, не задумываясь. Даже не заглянул внутрь, чтобы посмотреть, что это было, ну ты же знаешь, фанаты всегда дарили маленькие подарки. А Джими простудился, просто предположил, что цыпочка положила ему немного лекарства от простуды, понятно?

Конечно, детка. Стеклянная банка с тремя плотно завернутыми целлофановыми пакетами белого порошка в ней. И маленькая металлическая трубочка, смазанная темной смолой. Ничего такого, правда, брат? Откуда Джими мог знать?

Тогда же были арестованы и другие рок-звезды. Джаггер и Ричардс, Джонс, конечно, Леннон и Донован, коты из The Dead, Клэптон… все это надоедает: музыканты, которых достают копы.

Но The Stones и The Beatles, Донован и The Dead – все это было связано с травой и кислотой. Джими же арестован за самое мерзкое дерьмо, за которое копы могли прижать, причем по-крупному.

Для всех Джими говорил, что копы подбросили ему это. Никто по-настоящему в это не верил, но это вызвало симпатию в подпольной прессе. Именно тогда поползли слухи о том, может ли Майк Джеффри быть как-то вовлечен в это дело…

В Лос-Анджелесе ему сообщили, что некоторые шпионы из ФБР теперь пристально следят за ним, их глаза загорелись, когда они получили информацию о том, что Джими дает деньги «пантерам». Эбби Хоффман – это одно. Хоффман и ему подобные никогда по-настоящему не представляли угрозы. Но Хьюи Ньютон, Элдридж Кливер и их банда – это была высшая лига. Будь осторожнее, парень.

Это была чистая правда. Джими пытался найти способ наладить контакт с тех самых пор, как какие-то крутые «пантеры» вторглись в его гримерку в Fillmore West, приказали всем выйти и начали называть его «белый негр».

За полгода до истории в Торонто интервью с Джими появилось в радикальном молодежно-культурном журнале Teenset с заголовком «Джими Хендрикс, черная сила и деньги».

Джими говорил о черной воинственности, и они процитировали следующее: «Возьмите «Черных пантер»… Я знаю, это напоминает войну, но именно это случится, будет война, если никто ничего не сделает мирным путем… Вы должны бороться с огнем с помощью огня».

Майк обосрался в ночи, когда ему сказали об этом. Что за хуйня, Джими? Ты хочешь убить свою аудиторию наповал за одну ночь?

Федералы отнеслись к этому еще серьезнее. Но федералы не понимали того факта, что ни один уважающий себя американский чернокожий чувак не будет читать отстойный журнал для белых хиппи.

В любом случае, ничто из этого не волновало Джими. Он знал, откуда все это взялось и что именно это было. Он уже много лет таскал в ручной клади всякое дерьмо. Конечно, совсем другое дело, что кто-то вроде Майка мог бы сделать с этой информацией. В последнее время отношения с Майком становились все более сложными. Он уже несколько месяцев предупреждал Джими, что тот нарушает правила: тусуется с Майлзом Дэвисом, с «Черными пантерами», даже меняет группу. Может быть, героин – это способ Майка усилить контроль? Летом 1969-го паранойя говорила, что все возможно. Джими нюхает грамм за граммом прямо с гор ацтеков, курит хорошую калифорнийскую траву, Девон, Кармен, Майк, Митч и кто бы там ни был следят за ним двадцать четыре на семь.

На предварительном слушании в Торонто в июне судья Роберт Тейлор назначил дату суда над Джими по двум пунктам обвинения в хранении на 8 декабря. Испытывая облегчение, оттого что ему не грозит обвинение в контрабанде и / или торговле, Джими внес залог в размере 10 000 долларов и улетел обратно в Нью-Йорк.

Woodstock должен был вылечить Джими от его болезней. Теперь Майк мог потребовать 100 000 долларов за шоу Jimi Hendrix Experience, но тур шел не гладко. Дерьмовая ночь в долине Сан-Фернандо, где Джими провел весь концерт, повернувшись спиной к зрителям, а затем обвинил в этом некоторых «плохих людей за кулисами»: еще одна неожиданная делегация разъяренных черных радикалов, требовавших денег за политические акции, заставили Джими поволноваться. Рассказывая об этом журналистке Шэрон Лоуренс, он сказал: «Я не чувствую себя черным. Я больше всего обращаю внимание на свои индейские корни».

Прохладная ночь на арене Seattle Center – в родном городе Джими, – где он и Кармен, оба сильно обдолбавшись, заставили молодого охотника за автографами поработать их водителем в ранние часы после концерта, Джими показал Кармен некоторые места, которые что-то значили для него, когда он рос.

Куда бы он ни пошел, он всегда оставлял двери открытыми, и через них текли самые разные люди. Когда Жанетт Джейкобс появилась в Нью-Йорке, она вспоминала: «Он говорил мне: “Чего ты хочешь?” А я отвечала: “Что ты имеешь в виду?” Он говорил: “В соседней комнате ты можешь получить все бесплатно”. Я спросила, кто они такие, и он ответил, что это фанаты, которые пытаются его обдолбать. Не для того, чтобы навредить, а чтобы завести. Там было все что угодно – любые наркотики, выбирай».

«Ты не поверишь. Они действительно думали, что он может принять все это разом. Тяжело предполагать, что люди, которые его любили, могли бы его убить. Не намеренно, конечно. Он был идолом, может быть, гением, и они думали, что он может принять все. Он любил экспериментировать, но я никогда не видела, чтобы он принимал что-нибудь, кроме кислоты. Я знаю, что он нюхал, потому что все что-то нюхали. Но я никогда не видела у Джими иголку».

Один из лучших вечеров наступил, когда Джими играл с Buddy Miles Express, которые выступали на том же фестивале, к ним присоединился Эрик Бердон и новая группа Earth MoTher. Джими играл больше двух часов, свободно импровизируя вместе со всеми. «Это было так, как будто Хендрикс прорвался в самое глубокое музыкальное измерение, доступное смертным», – восторгался художественный редактор журнала Los Angeles magazine.

Затем в конце июня, The Jimi Hendrix Experience отыграли последнее шоу, став хедлайнером Денверского поп-фестиваля на стадионе Mile High. Джими, под кайфом, как он делал теперь почти на каждом выступлении, снова сам не свой, необычайно ожесточенный, изменил слова в Voodoo Child и выдал в микрофон: «Gonna make a lot of money and buy this town / Gonna buy this town and put it all in my shoe…»

Гнев и взаимные обвинения уже наполнили жаркий воздух Колорадо. Большая толпа бунтовала перед стадионом, требуя, чтобы вход был бесплатным. Затем, когда Джими пробормотал что-то о том, что это «последний концерт, который мы когда-либо будем играть вместе», 17-тысячная толпа внутри стадиона тоже взбунтовалась. Вооруженные полицейские начали стрелять слезоточивым газом, и Джими язвительно заметил: «Мы видим слезоточивый газ – это знак Третьей мировой войны».