— Да неужели? Ты меня плохо знаешь, колдунья. Советую рассказать все как есть.

— Иди ты…

— Как невежливо с твоей стороны. И недальновидно. Стол я все-таки придвину и пойду погуляю. Час, может, два. А ты пока посидишь в холодке, подумаешь, что еще рассказать. Договорились?

Тишина.

— Молчание — знак согласия.

Он установил массивный стол так, чтобы две из его ножек стояли на крышке погреба. Прошел в комнату и опустился на диван. На душе было мерзко. Нет, не из-за того, что он запер девчонку в холодном погребе, а из-за гаденького предчувствия, что ничего она ему не расскажет и, хочешь не хочешь, придется ее выпустить. А завтра, когда ведьма в подробностях опишет свои страдания Эн-Ферро, останется только собрать пожитки и уходить из этого дома.

— То есть ты согласен?

— Да. Я поговорю с Лайсом…

— А вот это излишне. Ему не следует ни о чем знать. К тому же он может быть связан клятвой. Считаешь, он нарушит слово ради тебя? Вот и не подбивай его на сделки с совестью. Просто разузнай о девушке, которую он сопровождает: кто, откуда, чем занимается на Таре. Неплохо было бы… Нет, пожалуй, это будет обязательным условием: достань образец ее крови. Да не смотри ты на меня так, не придется тебе ее резать. Достаточно пары капель. Женщины часто ранятся, готовя еду, работая в огороде, иголкой может уколоться. На худой конец в мусоре поройся или в грязном белье — есть у женщин дни… Эк тебя перекосило! Ладно, на месте разберешься. В сроках тебя не ограничиваю, но сам понимаешь, чем быстрее, тем лучше. Когда узнаешь все что нужно, свяжешься со мной через старый портал. Я покажу на карте. Только будь осторожен, девчонка тоже его использует. Да и вообще, будь с ней аккуратнее, кто знает, чего можно от нее ожидать…

Единственная надежда на Дивера, на то, что Хранитель сдержит слово и не станет преследовать Эн-Ферро.

Решено, если больше ничего не узнает, засиживаться не станет — резанет ножом по костлявой ручке, и с кровью и той обрывочной информацией, что удалось получить, отправится к заброшенным вратам. А потом затаится где-нибудь поблизости и станет ждать, Лайсу может понадобиться его помощь.

Часа не выдержал, максимум минут сорок. Возвратился на кухню, ударил пяткой по крышке:

— Не надумала пообщаться?

Тишина.

Вот ведь упрямая стерва!

Чтобы как-то снять раздражение, вышел из дома, спустился с холма на пустынный берег и вынул клинки. Сколько прошло времени, не считал и вспомнил, что нужно возвращаться, только когда над землей уже сгустились ранние зимние сумерки.

— Не мучь ни меня, ни себя, Галла. Просто скажи мне то, что я хочу узнать.

Тишина.

Он отыскал впотьмах свечку, зажег, опустился на колени и прижался ухом к шершавым доскам: ни звука. Вернул на место стол и приподнял крышку, с опаской — а вдруг ткнет чем-нибудь? — заглянул в погреб. Полоска зыбкого желтоватого света вырвала из тьмы кусок лестницы — широкие, грубо сколоченные перекладины. Девчонки нет. Иоллар откинул крышку и опустил вниз руку со свечой.

Она лежала прямо на земляном полу и, казалось, не дышала.

— Дура упертая!

Соскочив с лестницы, оказался рядом. Приподнял за плечи невесомое тельце и резко встряхнул. Несколько раз хлестко ударил по холодным щекам, и чтобы привести в чувства, и просто потому, что очень хотелось сделать нечто подобное.

Она слабо вздохнула. Кажется, даже приоткрыла глаза.

— Говори! — снова встряхнул он ее. — Что ты делаешь на Таре? Зачем тебе Лайс?

Девушка тряпичной куклой обвисла в его руках.

Ругаясь вполголоса, Иоллар вытащил ее из погреба, внес в гостиную и положил на пол у потухающего камина. Подбросил в очаг дров и раздул огонь. Потом звонкой пощечиной снова вернул девчонку в сознание.

— Мне плевать на тебя, колдунья. Но Лайс Эн-Ферро — мой друг, и я не позволю тебе испортить ему жизнь! Что ты задумала? Зачем тебе Лайс?

В огромных серых глазах туман и ни малейшей искорки понимания. Дрянь! Что же это за тайны у нее такие, что сдохнуть готова, но не проговориться?

Парень вызвал один из мечей, прижал лезвие к узкой ладони. Хранитель сказал, хватит и нескольких капель.

— Лайс…

Он вздрогнул, услышав ее голос, голос больного испуганного ребенка, просящего о помощи, но не позволил себе дать слабину.

— Лайса здесь нет!

Обежал взглядом комнату: нужен был платок или хотя бы какой-нибудь кусочек ткани, чтобы собрать кровь.

— Лайс… я его не… Он сам…

Эльф жестко усмехнулся: ну-ну, сам, значит?

— Он друг…

Конечно. Кому в Сопределье Эн-Ферро не друг?

— Не ври мне, колдунья! — Клинок переместился с руки на голую тонкую шею. — Ты уже проговорилась, что Лайса нанял Рошан, а теперь идешь на попятную?

— Попросил, — слабо шевельнулись бескровные губы.

— Что ты там бормочешь?

— Не нанял… Попросил… Лайс, он друг… моего отца…

Иоллару понадобилось несколько долгих минут, чтобы осмыслить услышанное.

«А что до причин, могу сказать только, что был знаком с ее отцом и многим ему обязан, поэтому для Галчонка сделаю все, что в моих силах».

Идиот.

Эльф обреченно прикрыл глаза.

«Возможно, что все это ничего не значит и девица всего лишь очередная пассия твоего приятеля».

Он убедился, не пассия. И сделал вывод. Один из тех поспешных выводов, от которых всегда предостерегал знавший о его импульсивности Эн-Ферро.

Кто сказал, что есть только два варианта? Если не любовница — то враг? Дивер? Нет, этого он не говорил. Хранитель был крайне осмотрителен в высказываниях, намекал, предостерегал. Просил проверить. Просто проверить. Это он сам так решил. Демоны! Что же с ним такое?

«Что вообще с тобой творится, Ил?»

Лайс обратил внимание в первый же день. Раньше он таким не был. Больше доверял окружающим, а Эн-Ферро всегда и во всем верил не задумываясь. Так почему же теперь он решил, что кард что-то скрывает? Он ведь сразу рассказал ему и о девчонке, и о том, почему засел в этом мире. Что же помешало просто поверить?

«Эльмар», — понял он. Полгода в родном, полном интриг и заговоров мире, и прежний Иоллар уже почти превратился в точную копию отца, разделяющего окружающих на врагов нынешних и врагов потенциальных.

— Лайс…

— Не надо, — прошептал он одними губами. — Я уже понял.

Какая она бледная, почти белая. Прикрытые веки мелко вздрагивают, посеревшие губы чуть приоткрыты. На впалых щеках розовеют следы от его ладони.

— Лайс…