шкаф, положила свою форму на кровать. – Он много лет был моим тренером. Конечно, мне паршиво, что его нашли повешенным. Кто меня теперь будет тренировать? В следующем году олимпиада. Какую некомпетентную замену подсунет мне школа?

Я уж было собралась заступиться за Алекса, когда вспомнила, что это Алекс. И что все, к чему он прикасался, оборачивалось катастрофой. Поэтому я просто пробормотала что-то нечленораздельное. Анастасия взяла с тумбочки свои «Ролекс». Форма в Бертоне у всех была одинаковая, но по сумкам, часам и обуви можно было с точностью определить, у кого были деньги, а у кого нет. Я молча наблюдала за тем, как Анастасия дрожащими пальцами затягивает ремешок, как вдруг заметила трещину на стекле ее часов.

– Ты видела, у тебя… – начала я, но Анастасия меня перебила, указывая подбородком вниз.

– Видела, у нас под окном парниша йогой занимается?

– Блин, да!

Я снова открыла окно, высунула голову и крикнула вниз:

– Заканчивай уже! Завтрак через пятнадцать минут. И за опоздание тебе урежут на него время!

Кингсли поднял глаза и как раз собрался ответить, когда его взгляд сместился к точке рядом со мной. Я обернулась в тот самый момент, как Анастасия уронила полотенце и в чем мать родила прошла мимо окна.

От испуга я захлопнула окно и задернула шторы.

– Ты спятила? Там внизу стоит парень.

– И? Это моя комната.

Она как ни в чем не бывало стала натягивать форму.

– Анастасия!

– Знаешь, что мне кажется странным? – спросила она, не оборачиваясь.

– Когда кажется – креститься надо.

Она фыркнула.

– Шутница ты. Мне кажется, или новенький поразительно похож на того наглого американца, которого ты притащила с собой на вечеринку в поместье Вандумов?

Я открыла рот, но она только отмахнулась и вышла из комнаты. Я сдула с лица прядь волос и снова раздвинула шторы. Кингсли все еще стоял внизу и насмешливо смотрел на меня. Я снова распахнула окно и грозно уставилась на него.

– У тебя осталось десять минут, чтобы переодеться.

– Мне хватит и пяти. Подожди меня, я тебя провожу, – просто ответил он, повернулся и исчез.

Качая головой, я смотрела ему вслед, пока не сообразила, что такими темпами и сама опоздаю. Быстро нацепив на себя свежую форму, я поплелась вниз по лестнице. Не представляю, как ему это удалось, но, когда я вышла на улицу, Кингсли уже поджидал меня при полном параде. Он стоял, прислонившись к стене. Я уставилась на него. Темно-синий пиджак подчеркивал его широкие плечи и тонкую талию. Незавязанный галстук болтался на шее, а на ногах у него были кеды, придававшие его образу удивительное очарование. Длинные волосы были собраны на затылке в небрежный узел.

Увидев меня, он отошел от стены и улыбнулся.

– Доброе утро, – промурлыкал он.

Я фыркнула.

– Что бы это ни было, прекрати.

– Здороваться с тобой?

– Преследовать меня, – поправила я. – Кстати, кеды здесь запрещены. Если тебя поймают, получишь штрафные баллы.

– Мучиться в этих лакированных туфлях? Ну уж нет. И я тебя не преследую, а забочусь о тебе.

– Ты это называешь заботой? Жуть какая.

– Что же прикажешь мне делать? – возразил он.

Я резко остановилась и подняла указательный палец к его красивому личику.

– Не знаю! Но что-то другое! Я спать не могу, когда в мое окно кто-то таращится всю ночь… Ай! Иди сюда, я завяжу тебе галстук.

И я бесцеремонно схватила его за галстук. Кингсли спокойно смотрел на меня, пока я завязывала его. Моего лица коснулось его теплое дыхание, и по спине у меня побежали мурашки. Сердце забилось быстрее. Проклятье.

Стиснув зубы, я затянула узел и взглянула в золотистые глаза Кингсли.

– Почему ты на самом деле здесь?

– Как я уже сказал: чтобы заботиться о тебе.

Мои ресницы затрепетали, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести следующие слова:

– Я думала, ты меня ненавидишь. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

– Я тоже так думал, – ответил он, отступая на шаг. Отдаляясь. – Ты изменилась, – тихо сказал он.

– Неужели? – ответила я.

– Да.

– И в чем же, интересно?

– Ты почти не улыбаешься. К сожалению.

– Мне кажется, это не твое дело, – бросила я грубее, чем планировала.

– Да, наверное, ты права. – Он откашлялся. – Ну, тогда постараюсь больше не действовать тебе на нервы.

Это был не тот ответ, который я хотела услышать. Но что я хотела услышать?

– Да уж, пожалуйста, – наконец, выдавила я и буквально бегом пустилась в столовую.

Он безмолвно последовал за мной. К счастью, ему хватило не ума не садиться за один стол со мной, Джуди и Поппи, но я все время ощущала на себе его взгляд. Правда, когда я оборачивалась, он всякий раз отводил глаза и сосредоточенно смотрел в свою тарелку.

Не в первый раз я поймала себя на том, что слежу за движением его губ. Если бы тогда все пошло по-другому, если бы у нас было больше времени… Времени познакомиться поближе. Сейчас, когда Кингсли был здесь, эти мысли о несбыточном причиняли еще больше боли.

– Слюни пускаешь? – прошептала мне на ухо Джуди.

Я резко отвернулась.

– Ничего подобного, – соврала я.

Джуди улыбнулась, но допытываться не стала. Поппи только приподняла одну бровь и снова взялась за свою кашу.

Полчаса спустя, все еще уставшая, я села на свое обычное место у высокого окна в первом ряду. Старые школьные парты поблескивали в солнечных лучах. Больше всего на свете мне хотелось залезть обратно в постель – несмотря на три выпитые за завтраком чашки кофе. Мимо моей парты промелькнула тень, но я заставила себя не поворачивать голову и не обращать на него внимание. Я испытала облегчение, когда раздался звонок и в кабинет вошел мистер Дойл, наш учитель английского языка. Разглаживая свой коричневый твидовый костюм, он откашлялся и окинул класс суетливым взглядом.

– Отлично, мои дорогие, – сказал он. – К нам присоединлся новый студент из Штатов. Мистер Старр, очень рад, что вы здесь. Если возникнут вопросы по материалу или о правилах нашей школы, вы всегда можете обратиться к мистеру Уэствингу.

Кингсли привстал, и все присутствующие обернулись к нему. Я же, изображая полное отсутствие интереса, уставилась на парту. Но теплый голос Кингсли, заполнивший собой все помещение, я все же не смогла не заметить.

– Я рад быть здесь, в «Бертоне», – сказал он и снова сел.

– Очень хорошо, очень хорошо. Добро пожаловать, – пробормотал Дойл, облокотившись о кафедру. – Я знаю, что ситуация из-за инцидента с мистером Хейлшемом сложилась необычная, но директор Бертон распорядился, чтобы мы с вами, насколько это