Немецкие промышленники рассуждали иначе и оправдывали эксплуатацию военной необходимостью. Даже спустя десятилетия после войны они не понимали, в чем заключалась несправедливость, за которую они несут ответственность. Ни одна немецкая компания, использовавшая труд заключенных, не изъявила готовности по доброй воле выплатить хотя бы символическую компенсацию. «Даже те немногие компании, которые что-то заплатили, – писал Бен, – сделали это при обстоятельствах, указывавших, что их мотивация заключалась не в помощи бывшим рабам, а в получении выгоды».

Вряд ли кто-то при национал-социализме знал так много о подневольных рабочих, как Альберт Шпеер, друг Гитлера и рейхсминистр вооружений и боеприпасов. Когда в 1969 году Шпеер опубликовал свои мемуары, написанные в тюрьме Шпандау, Бен очень внимательно прочитал книгу. В ней очень мало говорилось о евреях и «практически ничего о концлагерях», но автор выказывал сожаление «по поводу того, что он совершал». Это побудило Бена встретиться со Шпеером в 1976 году после того, как он отбыл свой срок и был освобожден.

Встреча состоялась в отеле недалеко от аэропорта Франкфурта и «прошла душевно». «Мы приветствовали друг друга рукопожатием, – вспоминал Бен, – и Шпеер выразил свое удовлетворение тем, что может поговорить с бывшим обвинителем Нюрнберга, который сам является евреем». Они говорили о программе принудительного труда и плане нацистов убивать евреев и других заключенных концлагерей посредством работы. Шпеер был не согласен. Он утверждал, что уничтожение не было непосредственной целью, поскольку «было бы неэффективно в течение нескольких месяцев обучать человека, а затем забить его до смерти». Бен размышлял: «Очевидно, он не думал о неквалифицированных рабочих на шахтах и каменоломнях, о строительных работах, мостах, тоннелях – или об Аушвице».

Чтобы снять с себя обвинения, Шпеер также упомянул об усилиях своей администрации, направленных на улучшение обращения с подневольными работниками. Бен не проигнорировал «гуманитарный подтекст». Очевидно, что Шпеера больше заботили показатели эффективности или бюрократические формальности, а не сами заключенные. Шпеер чувствовал вину не потому, что использовал труд заключенных, «а потому, что ему не удалось вывезти больше людей из лагерей на оружейные фабрики, где условия были лучше, а шансы на выживание – выше». В конце концов Бен спросил Шпеера, имел ли право осужденный в Нюрнберге Фридрих Флик отказать в какой-либо компенсации еврейским подневольным рабочим. «Нет, Флик поступил неправильно», – ответил Шпеер.

Также под впечатлением от этой встречи Бен закончил работу над своей книгой «Ниже чем рабы. Еврейский принудительный труд и требование компенсации». В заключительных строках произведения автор дальновидно обращает взгляд от Холокоста к другим событиям: «Описанные мною деяния были совершены немцами против евреев. Хотя в анналах истории нет свидетельств о более крупных попытках истребления людей, чем это было сделано по отношению к евреям, это не означает, что такие попытки не предпринимались в других местах, другими людьми против других жертв». Достаточно вспомнить о судьбе индейцев в Америке, об эксплуатации темнокожих, о ГУЛАГе или массовых убийствах «врагов государства» в Азии и Африке. Человечество всегда было готово «закрыть глаза на насилие, если его можно было объяснить государственными или общественными интересами». Бен убежден в том, что «злодеяния, о которых здесь сообщается, и неспособность стольких людей признать их» вызваны не столько ненавистью, сколько «безразличием, которое позволило, казалось бы, достойным людям принять или игнорировать происходящее».

В судьбе Бена Ференца, как и любого другого человека, сыграли свою роль и внешние обстоятельства, и воля случая. Его жизнь могла сложиться иначе, если бы его родители не эмигрировали в Америку, если бы Япония не бомбила Пёрл-Харбор или в решающие моменты ему бы не помог профессор Глюк. И все-таки жизнь Бена удивительна в своей последовательности и внутренней логике. После поражения Гитлера, осуждения виновных и выплаты компенсации жертвам Бен направил всю свою энергию и творческие способности на предотвращение в будущем страданий, подобных тем, что причинила человечеству Вторая мировая война. Бен посвятил этой цели следующий этап своей жизни, поскольку был твердо убежден, что даже один человек способен что-то изменить.

Лозунг «Право, а не война» стал его боевым кличем в борьбе за более мирный и гуманный мир. Квинтэссенцию своего опыта и идей он выразил так: в то время как в отношении каждого магазинного вора действует закон и компетентные суды наказывают за правонарушения небольшой тяжести, в случае серьезных политических преступлений соответствующие основы и учреждения отсутствуют. Нюрнбергский процесс был историческим прорывом, но необходимо продолжить развитие. Нужно положить конец кровавой анархии в международных отношениях, где все еще преобладает право сильного. Агрессивная война должна быть объявлена вне закона и подлежать наказанию. Право и порядок как «оружие для мира» – такой лозунг Бен провозглашал всеми доступными ему способами.

Бен реалистично оценивал свои шансы на успех. Он знал, что настолько высокая цель вряд ли будет достигнута при его жизни, «но даже незначительный прогресс в этом направлении стоит того, чтобы приложить все возможные усилия». Прогресс действительно был: Бен стал свидетелем сближения враждебных сверхдержав при Рейгане и Горбачеве и окончания холодной войны. США и СССР согласились сократить ядерные арсеналы и осуществили ряд крупных мер разоружения. Вехами на этом пути стали так называемые трибуналы ad hoc для уголовного преследования лиц, ответственных за войну в Югославии и геноцид в Руанде, и, наконец, создание постоянного Международного уголовного суда в Гааге.

Все началось в 1970 году, когда Бен в пятьдесят лет решил начать новую карьеру. Потратив достаточно времени на преодоление последствий Второй мировой войны и Холокоста, он решил посвятить себя «еще более важной задаче» – подчинению суверенных государств верховенству права. Под впечатлением войны во Вьетнаме, в которую все глубже и глубже погружались США, он практически отказался от адвокатской работы ради изучения проблем мира во всем мире. В таких научных очерках, как «Правовое преследование военных преступлений и война во Вьетнаме» (1968), а также в различных газетных статьях и письмах читателям он вспоминал уроки Нюрнбергского процесса. Бен подчеркивал, что американцы ведут незаконную агрессивную войну в Юго-Восточной Азии и что президент, он же главнокомандующий, несет за это личную ответственность. Для наказания за подобные агрессивные действия необходим Международный уголовный суд. В противном случае цена за отсутствие такой организации будет по-прежнему «оплачиваться человеческой кровью». Его бывший босс и коллега по юридической фирме Телфорд Тейлор также яростно выступал за применение «Нюрнбергских принципов» к войне во Вьетнаме. Вместе Бен и Тейлор сформировали серьезное публицистическое направление, и их мнение было услышано благодаря их международной репутации в борьбе с военными преступлениями.