– Наш корабль довольно широк, почему бы не назвать его «Рагнхильда»? – предложил Солмунд.

Улаф ухмыльнулся, поглаживая ладонью крутой ширстрек кнорра.

– Кораблем слишком легко управлять, чтобы назвать его в честь моей жены, – возразил он, что вызвало смех.

Хороший звук на борту незнакомого корабля.

– А как насчет «Морской свиньи»? – предложил Асгот.

– Клянусь белой задницей Фригг, – выпалил Хагал, – это не самое подходящее имя для моей саги. Вы можете представить, чтобы ярл Рандвер дрожал от страха при упоминании морской свиньи?

– Ну а мне нравится, – сказал Сигурд, потому что корпус кнорра был круглым и глубоким, как живот свиньи, чем заметно отличался от драккаров его отца – «Рейнена» и «Морского орла», а потому имя кнорра, подходящее для саги, могло бы оскорбить их новое судно.

В конце концов Улаф сказал, что «Морская свинья» – честное имя, и, как только Солмунд согласно кивнул, вопрос был решен.

– Мы назовем наш корабль по-настоящему, как только найдем хорошего меду, чтобы плеснуть ему на нос, – сказал Сигурд.

Кнорр не был боевым кораблем, и если какой-то драккар захочет его атаковать, не говоря уже о галерах ярла Рандвера, уйти от них «Морская свинья» не сможет. Вот почему Солмунд повел ее вдоль побережья, что давало им возможность высадиться на сушу и не давать сражение на море. Но благодаря высоким бортам «Морская свинья» обладала хорошими мореходными качествами, и на ней было куда удобнее жить, чем на «Выдре», которую они оставили на песке возле дома Гуторма, и теперь она почти наверняка куда-то плыла, пока ветер играл шерстяным парусом «Морской свиньи».

Когда Асгот, Солмунд, Локер и Гендил спустились к берегу, на борту «Морской свиньи» – или как там ее называли прежде – находились люди Овега Греттира, собиравшиеся выйти в море. Однако, увидев на гальке воинов, вооруженных мечами и копьями, команда разбежалась, как мыши перед совой.

– Ты видел мальчишек, которые за ней присматривали? – спросил Улаф у Локера, кивая в сторону «Выдры», когда они уперлись плечами в корму кнорра, чтобы столкнуть его в море.

– Там никого не было, – ответил Локер, что не вызвало удивления, ведь Сигурд со своей командой находился здесь уже третий день. И все же Улаф был разочарован – ведь любое соглашение следует соблюдать.

– Парни в наше время не имеют чести, – проворчал он в бороду, но сразу повеселел, как только они с Сигурдом подняли парус «Морской свиньи» и взошло золотое солнце – в такие дни кажется, что ты можешь благополучно, ни разу не обернувшись назад, доплыть до конца мира.

– Вы только посмотрите, сколько всего сюда можно сложить, – сказал Свейн, глядя на вместительный трюм, где пока лежал только балласт. Очевидно, Овег Угрюмый приплыл к Гуторму не для того, чтобы торговать с ним. – Серебро и бронза, меха, слоновая кость и хорошие рога для эля. И женщины. – За рыжей щетиной сверкнули зубы.

– Да, мы сможем прихватить добычу конунга, мой мальчик, и наслаждаться своей удачей, пока не появится кто-нибудь и не отберет ее у нас, – ответил Улаф. – Им даже не придется вспотеть, ведь нас всего десять человек. И это считая Солмунда, чьи лучшие годы давно позади.

– Скажи это засранцу, у которого осталось всего семь пальцев после того, как он попытался меня прикончить! – прорычал Солмунд с кормы, доказывая, что уши все еще хорошо ему служат.

Улаф небрежно от него отмахнулся огромной рукой и снова повернулся к Свейну.

– Конечно, сначала нужно добыть сокровища, о которых ты говоришь.

– Ну, я большой мужчина, поэтому у меня должны быть большие мысли, – отозвался Свейн, постучав двумя пальцами себя по виску. – И я ничего не могу поделать, коли в твоей голове нет места для честолюбивых замыслов.

И, хотя настроение у команды «Морской свиньи» было легким, точно белая пена на гребнях волн, слова Улафа застряли в сознании Сигурда, как тяжелые каменные грузила сетей. Потому что десять человек на кнорре с широкими бортами не представляли опасности для человека вроде ярла Рандвера – ведь он мог отправить во фьорды девять кораблей, на шести из которых будет немало воинов, вооруженных копьями.

Сигурду вдруг показалось, что его месть отодвигается в далекое будущее, становится недоступной, недостижимой, как Бифрост, мерцающий мост, соединяющий миры богов и людей. И даже если ему удалось привлечь внимание Одина, когда он висел на дереве или сражался у Камня Плача, бог очень скоро от него отвернется, если Сигурд не будет снова и снова совершать подвиги.

Он поведал о своих тревогах Асготу, который, в отличие от Сигурда, не выглядел встревоженным, когда ветер трепал его косы с вплетенными в них костями, а «Морская свинья» плыла вдоль береговой линии на восток, между Йёрпеланном и островом в форме молота, который Тор швырнул с берега.

– Боги своенравны, Сигурд, о чем поведал бы тебе отец, если б смог, – сказал годи. – Но теперь, когда они заинтересовались тобой – в чем я совершенно уверен, потому что мы воззвали к ним, словно воспользовались Гьяллархорном, – в течение ближайших дней они не повернутся к тебе спиной. Для них время между двумя лунами подобно мгновению, требующемуся ласточке, чтобы влететь в дом и выбраться из него через дымовое отверстие. – Его рот искривился и стал похож на плохое весло. – Скорее они отнесутся к твоим честолюбивым замыслам, как к маневру во время игры в тафл. – Он передвинул воображаемую фишку в воздухе. – И будут ставить препятствия на твоем пути, чтобы посмотреть, как мы их преодолеем.

С носа донеслись радостные крики – Асгот указал на косяк летающих рыб, которые плескались в волнах, точно горсть камушков. Все радовались, что снова оказались в море на достойном судне и что им не нужно грести.

– Собери свои силы в кулак, Сигурд, – Асгот прижал заскорузлый палец к виску рядом с седой косичкой. – И отточи до предела цели. Каждый твой шаг, каждая волна, ударяющая в нос корабля, приближает тебя к добыче.

«Но не к той добыче, за которой плывут драккары», – подумал Сигурд. Не за серебром, рабами и оружием, хотя и их он получит. Нет, ему нужна кровь, и он возьмет ее при помощи своего клинка у тех, кто заслужил его ненависть. Тех, кто убил родителей и братьев и захватил в плен Руну.

От этих мыслей волосы на затылке у Сигурда встали дыбом, и тлеющие в животе угли вспыхнули жарким пламенем.

Годи все понял и кивнул.

– Поддерживай свой огонь, Харальдарсон, – сказал он. – Пусть пламя обжигает тебя, и тогда боги будут оставаться рядом. – Он усмехнулся. – Даже Бальдр любит хороший огонь. А сейчас, когда приближается фимбульветр, – еще в большой степени. Ведь трещащие кости зимы есть знак начала их гибели. Они рыщут по земле в поисках самых достойных воинов, способных встать с ними плечом к плечу, когда наступит Рагнарёк.

– Но и мне нужны воины, – сказал Сигурд, глядя на чайку, устремившуюся к воде, чтобы выхватить из волн рыбу.

Асгот кивнул в сторону Флоки Черного, который стоял у левого борта в центральной части корабля, подставив лицо свежему морскому ветру и не обращая внимания на то, что его волосы цвета воронова крыла стали мокрыми.