– Лика, ты дура. – Седов раздраженно вытащил из пачки очередную сигарету, щелкнул зажигалкой. – И Тимофея Аркадьевича, и тебя в лучшем случае изобьют. Только позже. Тоже мне выдумала! Не отморозок! Он – как раз таки отморозок! Просто осторожный! Одно другому не мешает.

Лика грустно вздохнула. Собственный план начинал ей нравиться все меньше и меньше. Но… вдруг все-таки получится осуществить задуманное?

– Ты опять перебил, – тихо сказала она. – Я не планирую пока печатать эту статью. А думаю попросить Мустафу, чтобы он организовал мне встречу с Имрановым. Покажу Вагиту распечатку и скажу: «Если не хочешь, чтобы это вышло, верни Ковалева на работу». Понимаешь, я предполагаю, что если он искренне переживает смерть Арины, то будет обязательно заинтересован в поиске убийцы.

– Если только не он ее убил!

Вронская понурилась. Да, это слабое звено. И еще одно из слабых звеньев – причастность Имранова к смерти других девочек. Видимо, есть улики. Иначе Ковалева бы не выгнали.

– В общем, я рассчитываю договориться и с ним, и с Тимофеем Аркадьевичем, – сказала Лика, отправляя текст статьи на принтер. – Имранова хочу убедить вернуть Ковалева на работу. Следователь же должен пообещать Имранова не сажать. Даже если какой-то из трупов на его совести. Но не все! Володя, не все! Я как чувствую – тут и Платов к произошедшему приложился, точно говорю.

Седов протянул ладонь, и на нее сразу же спикировала Амнистия. Почесывая шейку попугайчика, Володя заметил:

– Тимофей Аркадьевич не согласится. Я наконец-то понял, чего ты добиваешься. Частичный компромисс с законом ради глобального торжества справедливости. Но Ковалев не такой мужик. Компромиссы не для него. Он тебя просто пошлет.

Вронская лукаво улыбнулась:

– Меня – конечно. Это я уже поняла. А если с ним поговоришь ты?

– Вот еще! Мне больше делать нечего. Короче, кинь дурное и выметайся. У меня работы выше крыши, из-за тебя и так допросы отложил. Без сопливых разберемся. Понятно?

– Тогда мне придется напечатать статью. Неточностей в ней нет, спасибо, что поправил. Володя, у меня не остается другого выхода…

При взгляде на Петра сердце Наташи Захаровой сжалось. Господи! В палате прибавилось еще несколько человек. Петя лежит на койке, спутанные волосы, губы запекшиеся, и капельница, опять капельница…

– Милый, как ты себя чувствуешь? Смотри, что я тебе привезла! Все твое самое любимое. Виноград с рынка. А вот клубника. Будешь клубнику? – Наташа старалась говорить весело, энергично, но голос все равно дрожал от сдерживаемых слез. – Я с врачом говорила. Он сказал, ты идешь на поправку.

– Наташ, спасибо тебе за все, – медленно сказал Петр, облизнув пересохшие губы. Каждое слово давалось ему с большим трудом. – Если бы не ты, меня уже, наверное, не было бы в живых. И за то, что в больницу приходишь, спасибо. Но, знаешь… бросай меня. Я ни на что не годен. Весь в долгах. Прости и бросай. Ты достойна лучшего мужчины. Я только здесь понял, как обижал тебя. Ближе тебя у меня никого нет. Сегодня телефон опять молчит. Только ты ко мне приходишь.

Наташа в отчаянии закусила губу. Что он говорит, ее поросеночек. Да как она может его бросить! Особенно теперь, когда он так нуждается в помощи. Врач сказал, сердечный приступ не очень тяжелый. Но как же она перепугалась, когда, вяло ковыряясь в тарелке с завтраком, Петр вдруг откинулся на спинку стула, и лицо стало красно-фиолетовым, багровым.

Переживал. Не знал, где достать деньги. Денег нет, нет вообще. Они же перед показом выскребли все свои загашники, вложили все до последней копейки. Палату одноместную и то оплатить нечем. Хорошо хоть, что подруги вошли в положение, на передачи Петру в больницу одолжили…

Зазвонил телефон, но радость в Петиных глазах быстро потухла.

– Это опять он, – сказал он, посмотрев на определившийся номер. – Не буду отвечать на звонок. Мне нечего ему сказать.

– Петь, неудобно. Здесь больные, им покой нужен. Хочешь, я с ним сама поговорю?

Петр едва заметно кивнул.

«В коридор. Через динамик все слышно. Вдруг банкир опять потребует денег, Петенька разволнуется. Нельзя. Только-только на поправку пошел. Не скажу ему ничего, если новости плохие. А почему ушла? Больным не мешать», – думала Наташа, выходя из палаты.

Банкир говорил менее эмоционально, чем во время предыдущего разговора. Но суть осталась прежней. Вернуть долги. Срочно. Газеты не унимаются, и есть опасения, что журналисты вот-вот пронюхают, кто финансировал Легкова. С учетом сложившихся обстоятельств это не то сотрудничество, которое стоит афишировать.

– Да, я понимаю. Но Петя находится в больнице, – без особой надежды сказала Наталья. – Может, вы согласитесь немного подождать?

– То, что он находится в больнице, – его проблемы. Ждать не буду. Петр о моей репутации не заботился. С какой стати я должен входить в его положение? – ледяным тоном сказал банкир и отключился.

Пока ее не было, Петр уснул. Мужчины на соседней кровати играли в карты, переговаривались. И это ему мешало, Петя хмурился, бормотал сквозь сон что-то неразборчивое.

«Как же Петенька ослабел. Лицо бледное, – поправляя одеяло, думала Наташа. – И кушает плохо. Я, когда в холодильник пакет с отварной курицей ставила, видела: телятина, которую накануне привозила, почти нетронутая».

Вот тогда, глядя на осунувшееся лицо Петра, Наташа решилась…

Она не была уверена, что точно знает убийцу Арины.

Но даже если ошибется. Чем рискует? Будут сплетничать, зубоскалить. Говорить: «Посмотрите, какая шантажистка выискалась».

А если не ошибется, то убийца обязательно заплатит. Кто же за решетку хочет? Никто. Значит, найдет деньги и заплатит.

И тогда она перестанет глотать слезы, глядя на бледное любимое лицо на больничной подушке…

Дмитрий Платов, потягивая виски, внимательно изучал сидящих за барной стойкой девушек. Лучше всех, пожалуй, хорошенькая блондиночка в изрезанных голубых джинсах. Но по лицу видно: сразу не даст. Такая лапочка, почти без косметики. Глазки ясные, как звездочки. На улыбку его скромно не отвечает, потупилась. Точно не даст – еще и пьет апельсиновый сок. А вот скучающая брюнетка… Вполне может быть. Мини, декольте, вызывающе красные губы. Да неужели?! Сама идет к столику. Ножки, как у модели. Отлично!

– Потанцуем? – брюнетка улыбнулась. – Ты ведь один, правда?

Дмитрий кивнул, повел девушку на танцпол, склонился над ее ушком.

– Как тебя зовут?

– Таня.

– Мое любимое имя. После клуба поедем к тебе или ко мне?

– Какой ты быстрый, – девушка кокетливо стрельнула глазками. – А что в тебе такого особенного, чтобы приглашать тебя в гости или ехать к тебе?