– А вы не обманете? – счастливо улыбнулся Петр. – Хотя, даже если обманете – я вас прощу. Столько комплиментов мне наговорили. Волнение как рукой сняло!

– Я обязательно про вас напишу. Ваша работа того стоит.

Попрощавшись с Легковым, Лика, подгоняемая воплями некстати встретившейся в коридоре девицы, помчалась в гардероб.

Настроение после разговора с дизайнером стало просто отличным. Отчего не помочь ему и Ирине предотвратить возникновение скандала. Марианна, судя по всему, девушка капризная…

Договориться с гардеробщицей не получилось.

– Не дам, – твердила она, бросая на Лику неприязненные взгляды. – Я плакат на концерте купила. Два часа за автографом стояла. Плакат украдут, и что мне тогда делать?

– Извините за беспокойство. Ой, смотрите! Мужчина там плащ сдать хочет!

Дождавшись, пока девушка отойдет, Лика перегнулась через стойку и оторвала плакат.

«Отлично, даже скотч остался, – радовалась она, не обращая внимания на несущиеся в спину проклятия. – Да цел плакат будет. Найдет она его после показа, в чем проблема!»

Еще проходя через зал, Лика заметила Иру Суханову. В длинном золотистом платье, обтекающем идеальную фигуру, подруга выглядела редкой диковинной птицей, сверкающей, искрящейся. Перед Ирой стояло множество пустых бокалов из-под шампанского, и это Лике не понравилось.

Она разыскала комнату певицы, из которой уже раздавались рулады, прилепила плакат, просунула голову внутрь. Очкастая девица, как кобра, бросилась навстречу.

– А где табличка? – прошипела она, окинув негодующим взглядом плоды Ликиных усилий.

– Имя есть? Есть. Табличка, – пробормотала Вронская.

– Даже табличку сделать не могут! Ну и организация!

Лика быстро обернулась:

– Достала ты меня, сопля очкастая! Спасибо лучше скажи! И молчи! Молчи, ротик прикрой. Настучу Марианне, какая у нее истеричка работает, – выгонит тебя на фиг!

В воцарившейся тишине Вронская вышла из служебного помещения, потом спустилась в зал.

Бокалов перед Ирой Сухановой стояло шесть.

«Седьмой! – мысленно возмутилась Лика, заметив, как Ирина залпом влила в себя шампанское. – И что все это значит?»

– Я позвонила, чтобы выразить Диме соболезнования, – чмокнув Вронскую в щеку, заговорила Ирина. – Он говорит: некогда. Почему некогда? Он готовится к показу, работает с девчонками. Просто ни единой минуты. Ладно. Я приезжаю сегодня вечером. Хотя не планировала. С Леркой две недели не разговаривала. У дочери, кажется, переходный возраст. Утром поссорились на пустом месте. С ней хотела побыть. Но думаю: ему тяжело. Девочку убили. Он меня поддерживал. Надо ему помочь. Приезжаю. Сидит в гримерке. Цедит что-то сквозь зубы. Потом как заорет. Я, Лика, старая сука. Представляешь? Платов так и сказал! Старая сука… Мои, конечно, чуть там не попадали. Но это ладно. Не важно. Дима так думает! Понимаешь. Лика, я старая! Старая…

– Во-первых, кончай пить. – Лика выхватила из рук Ирины бокал, который официант, уже не интересуясь, поставил на столик перед Сухановой. – Во-вторых, вы с ним ровесники. В-третьих, твой Платов в состоянии стресса и сам не понимает, что несет. И потом. Мое мнение о нем ты знаешь. И то, что он тебе нахамил, лишний раз подтверждает: никакие вы с ним не друзья. А конкуренты. Меня вообще поражает, почему ты так спокойно отнеслась к появлению статьи.

– А это не он! Дима ни при чем. Ты его оговариваешь.

«М-да, она и трезвая Платова неадекватно оценивает, – с тревогой подумала Лика. – А уж пьяная… Надо следить за „кукусиком“. Иначе такого учудит, хоть стой, хоть падай».

– Хорошее место, красивые женщины!

Лика недовольно покосилась на мужчину в черном костюме. Бывает такая антипатия – с первого взгляда.

– Привет, Вагит, – сказала Ирина и шепнула Лике: – Это Аринин поклонник. А с ним – его телохранитель.

– Поклонник? Давний? Любит ее?

– Похоже, да. На каждый показ ходит. Розы корзинами дарит. По вечерам на красном «Порше» забирает. Мне моя «крыша» говорила – крутые мужики.

«Поклонник. Арины. Арина полная дура. О господи, – подумала Вронская, разыскивая в сумочке телефон. – Блин, что же они все молчали. Срочно звонить Ковалеву! С этой идиотки станется подговорить дружка на такое!»

Она набирала номер следователя, когда словно из-под земли перед ней вырос официант с бутылкой «Дом Периньон» и красной розой.

– С соседнего столика просили передать для очаровательной блондинки. Вот визитка, – пояснил парень. – Открыть шампанское?

– Нет! – закричала Вронская, опасаясь за уже и так здорово подвыпившую подругу.

– Дорогая, ты пользуешься успехом. Смотри, как телохранитель Вагита на тебя смотрит, – Ира толкнула Лику в бок. – Нормально живут охранники авторитетов, да?

– Интересно, что у него на визитке написано, – Вронская пододвинула карточку. – А почти ничего. Мустафа. И номер. Коротко и понятно.

Вронская улыбнулась пожирающему ее глазами кавказцу, спрятала карточку в сумку. Пусть порадуется человек, на шампанское как-никак разорился. Звонить ему она, конечно, не будет…

Телефон в кабинете Ковалева не отвечал, и Лика с досадой уставилась в зал, постепенно наполнявшийся людьми.

– Я его люблю. Он сказал, что я старая, – бубнила Ира Суханова.

– Да тише ты! Смотри, это же Тимофей Аркадьевич!!! Я его не узнала в этом костюме.

– Подождите, ваш столик на другом конце зала! – кричал бежавший за Ковалевым секьюрити.

Следователь лишь ускорил шаг. Подойдя к столику Имранова, он сделал какое-то неуловимое движение, и Лика с ужасом увидела, как из носа Вагита потекла струйка крови.

Имранов схватил вскочившего Мустафу за рукав, потом рывком усадил его на стул.

– Инцидент исчерпан, – бросил он растерянному секьюрити. – Пошли вон оба отсюда, живо.

Краем глаза заметив, что Вагит достает носовой платок, Лика устремилась вслед удалявшемуся Ковалеву.

– Подождите! Вы все поняли, да? Я хотела вам звонить! – закричала она.

– Пошли выйдем, – коротко бросил Тимофей Аркадьевич. И, не сдержавшись, добавил: – Надо же! Я не сомневался, что он меня убьет. Интересно, почему он так поступил? Не захотел портить настроение своей крошке? Или потому, что я вмазал ему за дело?..

Когда они вышли из здания, Ковалев спросил:

– Сигарета есть?

– Сейчас посмотрю, – Лика открыла сумочку. – Да, вот, пожалуйста.

Тимофей Аркадьевич с наслаждением затянулся:

– Как вкусно после перерыва.

– Что все это значит? Почему вы его ударили?