Марат Кудряшов с наслаждением отправил в рот последний кусок мяса. Собрал с тарелки кусочком лаваша остатки соуса, прожевал веточку кинзы.

– Нет, спасибо, сыт! – ответил он на вопросительный взгляд официантки. – Две порции умял, сейчас лопну.

«А официанточка ничего, такая стройненькая. Черненькая, конечно, как и все, кто в этом кафе работают. Жаль, с такой не побалуешь. Калым отцу, затем ЗАГС, и лишь потом… – невесело думал Марат. – Эх, никакой личной жизни с этой работой. Какая жена! С девушкой некогда познакомиться. Уже, блин, забыл, какие они, девчонки. Хорошо хоть, что Саида встретил. А то бы ползал до сих пор по этим мастерским. Теперь Саид все разведывает. И кормит от пуза, как хорошо-то, когда поешь по-человечески».

…Полученное после убийства Светланы Никодимовой поручение Тимофея Аркадьевича Ковалева заключалось в следующем: проверить все мастерские, принадлежащие «лицам кавказской национальности». Выяснить, был ли заказ в последние дни на ремонт крыла молочно-белой «семерки».

– Фоторобот мы составили, но надежды на него мало. Нечего ждать, не доставят нам его тепленьким. По фотороботам редко когда опознают. Искать надо этого кавказца. Я так думаю, они же со своими земляками предпочитают дело иметь, – рассуждал Ковалев, черный от бессонной ночи. – Дружат, женятся. Да и машины, скорее всего, ремонтируют.

Марат приуныл и попытался от поручения отвертеться:

– Пустое это, Тимофей Аркадьевич. Да чтобы они своих заложили? Никогда в жизни. И потом, далась вам эта мастерская. Может, убийца сам машину закрасил. А в автосервис не гонял.

– Свидетель говорит, что кузовные работы выполнены очень хорошо – это раз. Во-вторых, ты мастерские обойди, а вот если ничего не нароешь – тогда придумаем еще что-нибудь.

– Этих мастерских в Москве сотни!

Ковалев отчеканил свое обычное:

– Марат, это твоя работа!

«Это моя работа, – твердил он себе, обходя сервисы из списка пугающей длины. – Это моя работа! Главное, не думать, что все это, скорее всего, напрасно. Владельцем мастерской вполне может числиться русский, а всем распоряжаться кавказец. Мало ли, как там у них сложилось. Могли и не переоформлять, к примеру. А мы же лишь по восточным фамилиям ориентировались».

В большинстве мест Марата Кудряшова, конечно же, посылали. В далеко не парламентских выражениях. Ну да этим ему настроение не испортишь. Сам умеет охарактеризовать по матери…

Кое-где показывали журнал заказов. Удалось даже установить несколько «семерок» с подбитыми крыльями. Но пока проверявшие тачки опера успехом на этом поприще похвастать не могли. Приходилось снова и снова требовать, настаивать, задавать вопросы. Списку ни конца ни края не предвиделось.

Марат привычно переругивался с очередным владельцем мастерской. В его черных глазах читалось: готов пойти на контакт, и, может быть, даже есть что рассказать. Но намекал, хитрюга. Жизнь дорожает, денег много не бывает. Или просто «обуть» на бабки хотел.

– Марат! Дорогой! Кого я вижу!

Кто-то хлопнул Кудряшова по плечу, и он обернулся.

Саид! Два года в одной казарме на соседних койках спали!

После воспоминаний о зловредном старшине и обмене последними новостями, Саид пообещал:

– Машину твою отремонтируют в лучшем виде! Конфетка будет, а не машина. И денег не возьмут. Мой друг – друг хозяина.

Марат вздохнул. Стыдно и признаться: он до сих пор на своих двоих. А за бывшего сослуживца порадовался. Отличная «Вольво», новехонькая, аж сверкает на солнце. И двигатель – двухлитровик. Такую поди прокорми. Значит, устроился Саид неплохо. Завоевал свое место под московским солнцем.

– Я здесь по долгу службы, – признался оперативник. – Задание – хуже не придумаешь.

Саид рассмеялся:

– Поехали, дорогой. Отдыхать в моем кафе будешь. Все выясню. Найдем мы твою машину. Не переживай, обязательно найдем.

Отдыхать в кафе Саида было вкусно и питательно. Правда, Марат уже начинал волноваться. Шашлык Ковалеву на стол не положишь. Результаты нужны. А их нет. Уже третий день он от пуза лопает в этом кафе, а Саид вечером, располагаясь за столом, на все вопросы отвечает:

– Не торопись, дорогой. Отдыхай, ешь, пей, все, что душа твоя пожелает!

…Восток – дело тонкое. Традиции у этих народов специфические, но если их не уважать – смертельно обидятся.

Вот почему, когда Саид наконец появился в кафе, Марат терпеливо отвечал на его вопросы.

– Со стариками моими все в порядке. Не болеют, работают.

– Пусть живут сто лет! – цокал языком Саид, поднимая бокал вина. – За их здоровье!

– На работе тоже все хорошо. Сегодня никого вроде пока не убили. Это радует.

– Пусть так и будет, генацвале. Зачем ругаться? Зачем убивать?!

Пришлось, пришлось пить и за родных Саида, за то, чтобы его жена родила сына, за процветание бизнеса. И шашлычок свежий опять проглотить – хотя кусок в горло уже не лез совершенно.

– Ну что, выяснил что-нибудь? – не выдержал в конце концов Марат, прикинув, что подвыпивший сослуживец вот-вот затянет «Сулико», а перебивать в такие моменты опять-таки нельзя. – Меня уже начальник терзает.

Саид неодобрительно хмыкнул. Всегда так с Маратом. Вечно торопится, всегда спешит.

– Нашел, – сказал он и достал из кармана куртки листок. – Вот номер машины. Вот фамилия владельца. Здесь он живет. Он опять машину в ремонт погнал. Зацепило его «семерку» осколочком.

– Саид! – Марат вскочил со стула и обнял сослуживца. – Ты… Ты не представляешь, что ты для меня сделал! Спасибо тебе.

– Проблемы моего друга – мои проблемы, – философски заметил Саид. – Давай еще по шашлыку, дорогой.

– Давай! Пусть я лопну от обжорства, но давай, – затараторил Марат. – Только мне позвонить надо.

Он вышел из кафе, набрал номер Ковалева.

– Тимофей Аркадьевич! Есть! Все выяснил! Номер тачки, фамилию и даже адрес его домашний!

– Тима! Что случилось? Так рано? А ужин еще не готов. – Юлия Романовна, вытирая выпачканные мукой руки о передник, недоуменно глядела на мужа. – Неужто часы испортились?

Тимофей Аркадьевич посмотрел на мерно покачивающийся маятник, на циферблат. Выскочила кукушка, затрещала крылышками, закуковала.

– Всего-то семь, – ахнула жена. – Тима, что случилось?

Ковалев пожал плечами и прошел в спальню, чтобы переодеться. Юлия Романовна с тревогой наблюдала, как, скинув форму, он аккуратно расправил ее на вешалке и извлек из гардероба выходной костюм.

– Мы куда-то идем? Я что-то забыла?

Насладившись произведенным эффектом, Тимофей Аркадьевич заявил: