— Завтра в полдень, — сказал Владимир, — двинем ратью в Вышгород. Хватит. Осиное гнездо пора прикрывать. Вы поедете с ратью. С Добрыней. А сейчас спите. Приятных сновидений.

— Э, князь… — позвал его Дир.

— Ну?

— А это… как же… на верность? Присяга?

— Верность вы уже доказали.

— Но ведь нельзя же, князь, без присяги.

Владимира эта наивность провинциала позабавила.

— Что ж, — сказал он. — Присягай. Я слушаю.

Дир посмотрел на Хелье и с удивлением увидел, что друг его улыбается в первый раз по возвращении из Вышгорода, и улыбка чем-то похожа на улыбку князя. Он снова обернулся к Владимиру.

— Ну? — князь наклонил голову.

Дир потоптался, потом подошел ближе к Владимиру, подумал, и встал на одно колено. Годрик когда-то рассказывал ему про ритуалы Камелота. Никаких причин, чтобы старым бриттским ритуалам отличаться от новых киевских, вроде бы не было.

— Клянусь тебе и присягаю, князь, — произнес Дир. — И буду верен общему делу… защищать… невинных от врагов… ты, князь, велик…

Он запнулся. Никакие другие слова на ум ему больше не приходили.

— Замечательно, — одобрил Владимир. — Я тронут. Все?

— Не помню. Но ты должен меня посвятить… или одобрить… не помню…

— Посвящаю и одобряю. Теперь все?

— Нет, одобрить ты должен не словом, но свердом.

— Это как же?

— Надо положить сверд мне на плечо плашмя.

— Не понимаю. Положить? А если он упадет?

— Нет. Ты должен держать сверд одной рукой, а клинок чтобы лежал у меня на плече.

— Теперь понял.

Владимир вытащил сверд и сделал, как просил Дир.

— Посвящаю и одобряю, — сказал он торжественно, и добавил от себя, — Дир, да будешь ты отныне мне присягнувший и за меня ратующий… корысти не ведая, а лишь верность блюдя и почитая. Встань, о посвященный.

Дир поднялся. Владимир вложил сверд в ножны.

— Все. Хелье, а ты будешь присягать? — спросил князь.

— Потом как-нибудь, — сказал Хелье. — Мне бы прилечь.

— Ложись, ложись. Холоп сейчас принесет белье. Ну… как это Алешка говорит?… Буона нотта.

Владимир вышел.

Добрыня, подчиняясь приказу, спал у входа в покои Владимира, растянувшись вдоль порога. Владимир взял его за плечо.

— А? — сказал Добрыня.

— Вставай. С добрым утром. Скоро рассвет. Моя очередь сторожить негодяя. Проснись, Добрыня, проснись.

— Да. Я ничего, это я дремал.

Добрыня сел, крякнул, и поднялся на ноги.

— Ключ давай сюда.

Добрыня протянул Владимиру ключ от покоев.

— Слушай внимательно. К полудню чтобы вся твоя свора была готова к выступлению. Погрузишься на ладьи и пойдешь в Вышгород. Найдешь там Марьюшку нашу замечательную, если она не убежала еще. Если убежала — черт с ней. Потом найдем. Найдешь Святополка. Охрану их, и всех кто сунется — не щадить. Дальше сам знаешь. Если посчастливится тебе взять Болеслава — хорошо. Нет — так нет. Ловить мы его не будем, пусть катится. По старой дружбе. Понятно?

— Да, князь.

— К полудню к тебе и твоим горлохватам присоединятся двое. Один большой, туповатый, но хваткий. Второй поменьше, тощий, но серьезный. Возьмешь их под начало, держать будешь возле себя, пусть пройдут… как это ты называешь?… проверку боем. На всякий случай. Они не очень опытные, так что не гони их в самую гущу. Постарайся мне их сохранить. Обоих. Понял?

— Да. Как их зовут?

— Хелье и Дир.

— Варяги?

— Сколько раз тебе говорить — не коверкай слова, как на торге! Варанги, а не варяги. Из них только один варанг, Хелье. Второй из каких-то тусклых мест, вроде бы изяславовы владения, но это не важно. Если их замутит, не позорь ребят, не чести их, и горлохватам своим запрети. Ребята хорошие. Все понял?

— Да.

— Иди, собирай рать свою страшную.

Владимир вошел в покои. Борис храпел, вздрагивая в похмельном сне. Уснул он на постели Владимира не раздеваясь, в сленгкаппе, не сняв сапоги.

* * *

Дир проснулся к полудню, оделся, и перешел в комнату Хелье. Хелье не спал — сидел у окна с мрачным видом.

— Пойдем, — сказал Дир. — Пора.

— Иди, если хочешь, — ответил Хелье.

— А ты?

— А я не пойду. Скажешь там, что я приболел. Рана меня мучает. Выздоровею, но не сегодня.

— А она мучает?

— Не то, чтобы очень. Но ни на какие действия я сейчас не способен. А жечь города я вообще не намерен.

— Ты это о чем?

— А для чего, по-твоему, Владимир Косую Сотню посылает в Вышгород? Для приятной прогулки?

— Ну так там же, вроде, мятеж.

— Что там мятеж, ты узнал от меня. А хоть бы и мятеж. Оставь меня в покое.

— Хелье, не дури…

— Я по городу погуляю. К Явану зайду, а то он там сидит один.

— Слушай…

— Иди, Дир, иди.

— Ну, как знаешь. А только… Ежели надумаешь…

Дир подумал, посмотрел еще на Хелье, и вышел.

Рана действительно болела, и Хелье действительно чувствовал слабость. Но дело было, конечно, не в этом. Дир не уловил тонкостей. Зато их прекрасно уловил Владимир, когда Добрыня сообщил ему, что второй новобранец, варанг, не явился на сбор.

В комнату постучали.

— Открыто, хорла, — крикнул Хелье раздраженно.

Князь вошел и прикрыл за собой дверь. Хелье кивнул ему, но не поднялся с лавицы.

— Болит? — спросил Владимир, присаживаясь рядом.

— Не очень, — сказал Хелье.

Владимир помолчал, поразглядывал прячущего глаза Хелье, и произнес задумчиво,

— Я думал, друг твой тоже откажется. А он не отказался.

— Да.

— Но ведь так нужно? — сказал князь полувопросительно.

— Кому нужно, тот пусть и делает.

— Но ведь есть приказ.

— И что же?

— Приказам следует подчиняться.

— А я, князь, тебе ничего не обещал, не так ли. Я не одобренно-посвященный, я сам по себе.

Упрямый какой, подумал Владимир. Как нужны такие люди, особенно сейчас. Сказал, что сделает, и сделал. Мне бы десять таких молодцов да год сроку, чтобы их приручить.