— Хм… Будь по-твоему. Отнеси это, — он отдал серебряную карточку своей фаворитке и взялся за бокал. — Будь добра, составь мне компанию, ненавижу пить в одиночестве.

От вина Ровена не отказалась. Предчувствие чего-то непоправимого ныло где-то в глубине души. Верный ли выбор она сделала? Вдруг это ловушка, и своим незнанием она обрекла несчастную на ещё большие муки?

Ответ на её мысленные терзания не заставил себя долго ждать. В зале расшумелись; шквал криков, свистов, радостных возгласов лишь усилил подозрения и, не сумев удержаться, Ровена посмотрела на сцену. С потолка свисало чёрное полотно с огромным алым сердцем. Оставив свои чудовищные игры с палкой, женщина в маске грациозно подплыла к кулисам и приняла от невидимого помощника длинный нож. С той же грацией, покачивая крутыми бёдрами, она вернулась к жертве, обмякшей, неподвижной, и, остановившись напротив, поудобнее перехватила в руке оружие.

Поднеся клинок к левой груди осквернённой, мучительница медленно, так, чтобы наблюдатель видел абсолютно всё, надавила на рукоять. От предсмертного вопля несчастной, казалось, содрогнулись стены, содрогнулось само мироздание. Ровена отвернулась, не в силах смотреть на то, что сама же и сотворила. До самого конца она надеялась, что девочку пощадят, ведь милосердие означает прощение. Или это только её искажённое восприятие? Быть может, это не они, собравшиеся здесь, уроды, а она сама? Возможно, именно её представление жизни неверно на корню?

— Ты испугалась собственного выбора? — нотка презрения проскользнула в голосе магистра. — Где твоё мужество, принцесса? Тебе должно быть стыдно за себя перед своим папашей.

— Какое же это милосердие? — мёртвым голосом отозвалась она. — Вы обманули меня.

— Нет, дорогая, ты прекрасно знала, что произойдёт. Не нужно перекладывать ответственность на чужие плечи. Наша жизнь состоит из цепочки решений, и каждый сделанный выбор приоткрывает твою истинную природу. Так не отворачивайся от неё, не отворачивайся от себя настоящей, не спеши становиться ничтожеством, милая, иначе мне быстро наскучит твоё общество.

Агент, только что прибывший из Первого Сектора, по-хозяйски расхаживал взад-вперёд, внимательно слушая Финча, кивал в один только ему понятный такт и изредка перебивал лаконичными вопросами, уточняя детали. Высок, худощав, довольно молод, лет тридцать, и то с натяжкой, он склонил голову, задумчиво смотря себе под ноги, и оттого казалось, вот-вот начнёт клевать кафель своим длинным клювом-носом.

Хантсман не без злорадства поглядывал на взъерошенного посла. Тот заметно нервничал, всё переминался с ноги на ногу, прочищал горло, промакивал вспотевший лоб измятым платком, в общем, изворачивался, как уж на сковороде. И когда он заткнулся, изложив всё, что знал — конечно же так, как ему было выгодно, — представившийся Грантом снова клюнул носом:

— Всё ясно, мистер Финч. У меня к вам осталось ещё несколько вопросов, но они пока подождут. Что насчёт вас, — он поднял голову, уставившись стеклянными глазами на Хантсмана, — мне нужен полный доклад о проведённых операциях. Всё, до малейших деталей, особенно меня интересуют эти ваши «тени», — последнее слово Грант произнёс насмешливо, растянув губы в лисьей улыбке.

— Есть, сэр, — опять эта возня с бумажками, чёрт бы побрал этих бюрократов!

— Ваших бойцов это тоже касается. К завтрашнему утру все отчёты должны лежать на моём столе ровной стопкой.

Интересно, с чего бы Гранту понадобились рапорты солдат? Но раз так надо, будет ему ровная стопка.

— В связи со сложившимися обстоятельствами, — продолжил агент, всё расхаживая по кабинету, — с этого момента, мистер Финч, с вас снимаются все полномочия. В вашем присутствии на территории Прибрежья НЭВ больше не нуждается. Как только вы введёте меня в курс дела, можете возвращаться в Первый Сектор.

Посол слушал его с кислой миной, а когда агент умолк, расплылся в услужливой улыбке:

— Конечно, мистер Грант, я в вашем распоряжении.

Хантсман напряжённо выпрямился. Неужели и его отправят в НЭВ? Да это же отличная новость! Чем уж там посол недоволен — его проблемы, может, ему нравится гнить в этой клоаке, но он здесь до старости торчать не собирается.

— Замечательно, — отозвался Грант. — Что касается вас, Хантсман, вы со своим отрядом останетесь здесь. Позже я ознакомлю вас с новыми задачами, а пока можете заняться подготовкой. Обещаю, долго скучать вам не придётся.

«Прокляли меня, что ли?» Из уст этого скользкого типа последняя фраза прозвучала как угроза. Понятное дело, начальство недовольно результатами, но и приказа рвать жопу Хантсман не припоминал. Что же тогда изменилось? И кто вообще такой этот Грант? Интуиция подсказывала, перед ним не обычный офисный суслик вроде Финча, потому, проглотив так и рвущуюся наружу колкость, Джейк снова молча кивнул.

— Ну раз мы все друг друга поняли, можете быть свободны. Мистер Финч, жду вас здесь ровно через час. И не забудьте о моей просьбе.

— Ни в коем случае не забуду, — живо заверил посол, поднимаясь.

Хантсман последовал его примеру и, дождавшись, пока Финч отойдёт подальше от кабинета, чтобы их не услышали ненароком, окликнул его.

— Как всё это понимать, мистер посол?

— А что вам не ясно, Хантсман? — угрюмо буркнул тот. — Разве не видите, взялись за наши задницы крепко!

— За наши? Ваша-то скоро в НЭВ отправится, сухой и чистой, а мне за вас здесь отдуваться.

Остановившись, Финч резко развернулся к Хантсману:

— Вы что, действительно не понимаете?

— А я как-то не так выразился?

— Ладно, попробую объяснить. Приходилось ли вам слышать что-нибудь о «Втором Отделе»?

А кто ж о нём не слышал! Шпионы Нового Эврарионха, тайные агенты и прочая чепуха. Сталкиваться ни с кем из них Хантсману не доводилось, и он всерьёз сомневался в их существовании, обыкновенные бредни чокнутых конспирологов.

— Допустим.

— А «Гриф» о чём-то вам говорит?

— Якобы личный помощник самого Генерала и всё такое… Финч, вы это серьёзно? Я что, на идиота похож?

Тот недобро сверкнул глазами:

— Не знаю, на кого вы там похожи, Хантсман, но советую придержать при Гранте своё неуёмное чувство юмора и выполнять все его приказы в лучшем виде. Может, тогда и ваша задница останется сухой и чистой.

* * *

Чалая кобыла перешла на галоп, унюхав сочный запах травы. Бедолага четыре дня давилась сухими колючками, удивительно, что ещё на ногах держится. Девятая благодарно похлопала свою спасительницу по взмыленной шее, та громко фыркнула, меся грязь копытами.

Дождь шёл полночи, зато о воде пока волноваться не нужно. Сбегая из Исайлума, удалось прихватить только лошадь да флягу с пояса оглушённого дозорного, о еде же Девятая старалась и не думать — гнали её денно и нощно до самых руин. В отчаянии она уже подумывала рвануть туда, но в Городе Шёпотов и часу не протянуть — всё пропитано скверной. Вспомнив неровную кромку разрушенных войной и временем зданий, почерневших от древних пожаров и оплавленных неистовым пламенем, она содрогнулась: нет уж, лучше сдохнуть от рук собратьев! Но всё-таки, как ни на есть чудом, ей удалось оторваться от преследователей, если бы не ливень, висеть ей на суку какого-нибудь высохшего дерева на радость стервятникам и прочему зверью, рыскающему в поисках лакомого кусочка, а сейчас, когда опасность миновала, усталость и голод ощущались невыносимо остро. Девятая не знала, чего ей хотелось больше: набить живот хоть чем-нибудь съестным или выспаться вдоволь, а не урывками, подскакивая при каждом шорохе.