— Ну, лады, — отвечал ей Васильич. — Умоетесьда заходите. А я пока чайник поставлю. Выпьем чайку… с вашими пряниками! —Он довольно хохотнул, и послышались удаляющиеся шаги.

Но в следующую секунду мы поняли, что если шаги Васильичаудалялись, то шаги дератизаторов, наоборот, приближались к нашему убежищу. Яприжала палец к губам, быстро всунула руки в рукава висящего на стене синегохалата, а ноги — в огромные резиновые сапоги и замерла, прижавшись к стене,сделав Антону знак повторить мои действия. Он торопливо натянул халат, которыйоказался ему мал и едва не треснул по швам, попытался надеть сапоги, но ноги вних категорически не влезали… тогда вместо сапог Антон сунул ноги в два красныхпластмассовых ведра и застыл около стены. Я скосила на него глаза… и едва непрыснула: он напоминал огородное чучело.

Однако сейчас был не самый подходящий момент для веселья.Борцы с грызунами уже приближались к двери. Я протянула руку и вывернулалампочку.

В ту же секунду дверь приоткрылась, и в проеме показалисьдва силуэта — массивной тетки и ее тщедушного спутника.

Тетка протянула руку к выключателю, щелкнула… в кладовкебыло все так же темно.

— Ну вот, Карлуша, лампочка перегорела! — совздохом проговорила тетка. — Надо будет Васильичу сказать… ну да ладно, мысвою одежку и в темноте не перепутаем! А спецуху здесь оставим, завтра всеравно снова сюда придем, довершать начатое!

Шумно вздыхая и возясь, дератизаторы стащили свои балахоны,переоделись и отправились восвояси.

Едва их шаги затихли в дальнем конце холла, я выскочила изсвоего убежища и схватила оставленные на полу защитные балахоны.

— Вот отличная маскировка! — проговорила я,повернувшись к Антону.

Он мучительно пыхтел, пытаясь вытащить правую ногу из ведра.Мне пришлось помочь ему.

Балахоны дератизаторов пришлись нам впору, только,разумеется, Антон натянул спецодежду тетки, а я — ее тщедушного спутника. Вэтих бесформенных одеяниях, с защитными масками на лице мы выглядели жутко, ноузнать нас было невозможно.

Мы выбрались из чулана и на этот раз без препятствийподнялись на третий этаж, где два года назад помещался офис фирмы «Посейдон».

Свернув в коридор, мы услышали впереди какие-то странныезвуки.

Грохот падающих предметов перемежался раздраженнымивыкриками и натужным пыхтением. Мы с Антоном переглянулись. Звуки доносилисьиз-за третьей двери по левой стороне коридора.

— Мотыгин! — прошептал Антон.

— Мотыгин, — согласилась я. — И можете нешептать: он там так шумит, что не услышит репетицию духового оркестра пожарнойкоманды!

Мы подошли к двери и приоткрыли ее.

Внутри, в просторном помещении, творилось что-тоневообразимое. Все ящики из столов были выдернуты, содержимое их разбросано пополу, бумаги покрывали пол, как первый снег покрывает темную осеннюю землю. Поэтому белому покрову были разбросаны комья земли из цветочных горшков. Средивсего этого кошмара метался человек, в котором очень трудно было узнать всегдатакого элегантного и ухоженного Мотыгина.

Его густые седеющие волосы были всклокочены, пиджак валялсяна полу, рубашка выбилась из-за пояса брюк, лицо покрывали красные пятна. Онметался по комнате, то в очередной раз перерывая содержимое столов, тозаглядывая в опустошенные горшки из-под комнатных растений, и время от времениистерично вскрикивал:

— Ничего! И здесь ничего! Мерзавец! Скотина! Передсмертью и то обманул!

— Куда, интересно, смотрит охрана? — пробормоталАнтон, взирая на устроенный Мотыгиным погром. — У них под носом такоетворится, а им и дела нет!

— Охрана пьет чай, — напомнила я.

— Сволочь лысая! — воскликнул в очередной разМотыгин, заглядывая в горшок из-под пальмы. Сама пальма сиротливо валяласьрядом, жалостно растопырив черные корни.

— О ком это вы? — громко произнес Антон, входя вкомнату и направляясь к Мотыгину. — Об убитом вами Илье Меликханове?

Мотыгин замер и уставился на приближающееся к нему существо.

Должна признаться, что Антон в защитном балахоне, с маскойна лице выглядел устрашающе. Не знаю, за кого Мотыгин принял Антона — за ангеламести, за инопланетянина или за вернувшегося с того света Меликханова, нотолько он попятился, отмахиваясь рукой, как будто надеясь, что это страшилищесгинет, и завопил:

— Я не хотел его убивать! Я хотел только, чтобы он сказалмне, где спрятаны деньги! Он сам виноват! Он издевался надо мной! Он сказал,что деньги все время были здесь, у меня под носом! И все равно он соврал! Яперерыл здесь все, но денег нет! Я не хотел! Честное слово, я не хотел! Этополучилось случайно! Ваза подвернулась мне под руку…

Мотыгин пятился, не сводя глаз с Антона, и, разумеется, несмотрел себе под ноги. В результате он зацепился ногой за корни той самойпальмы, споткнулся, потерял равновесие и грохнулся на спину, ударившись об ползатылком.

Антон склонился над ним, потрогал пульс.

— Жив, — сообщил он мне, распрямившись. —Только потерял сознание. Ничего, через полчаса оклемается, и мы сдадим егомилиции. Ты слышала, как он признался в убийстве Меликханова?

— Боюсь, что потом он отопрется, — проговорила я ссомнением.

— Этот майор… как его… Пеночкин… то есть Синицын… оночень упорный, он его дожмет! Но мне другое непонятно — что Мотыгин искалздесь? О чем он допытывался у Меликханова перед тем, как его убил? О какихденьгах он говорил?

— Вот про это, кажется, я знаю… — И я вкратцерассказала Антону то, что узнала от вдовы Самоцветова Анны Владимировны.

— Вот эти-то деньги и ищет вся криминальнаяобщественность! — закончила я свой рассказ. — Из-за них Мотыгин иубил Илью Меликханова… он решил, что Меликханов вернулся из Москвы, чтобыдостать из тайника спрятанные два года назад деньги, и попытался выпытать унего тайну… и во время бурного разговора не совладал с собой и разбилсобеседнику голову.

— Ну, теперь эта тайна окончательно похоронена вместе сМеликхановым, — проговорил Антон. — Вряд ли кто-то найдет эти деньги…

— А вот это не факт, — задумчиво проговорила я ивышла в коридор. Задрав голову, я уставилась на потолок. Как я и думала, он былподвесной, составленный из белых квадратных плиток.

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомился Антон,следуя за мной по пятам. — Ты мне еще не все рассказала?

— Факты — все, а вот свои наблюдения… ну-ка, пройди покоридору!

— Это еще зачем?

— Ну пожалуйста, я тебя очень прошу!

— Ну ладно, чем бы дитя ни тешилось… — Антон пожалплечами и послушно проследовал по коридору мимо двери разгромленного офиса.