Васильич затрясся, вспомнив встречу с Ашотом, и выронилтрубку из рук.

Анна Владимировна припарковала старенький «Опель» возлесквера и пошла по центральной дорожке к фонтану. На этот раз она была не вчерном, а в бежевом, только большие черные очки конспиративно закрывалипол-лица.

На скамейке перед фонтаном ее уже ожидал привлекательныймужчина тридцати с небольшим лет. Рядом с ним стоял объемистый кожаный саквояж.Анна скосила взгляд на эту сумку и облизнула пересохшие от волнения губы.

Заметив Анну Владимировну, мужчина привстал и помахал ейрукой.

Анна опустилась рядом с ним на скамейку, положила на коленибольшую бежевую сумку и вполголоса проговорила:

— Зачем эти приветствия? За нами могут следить…

— Что вы! — Мужчина усмехнулся однимигубами. — Вы кого-нибудь видите?

В сквере действительно не было ни души. Только голуби громковорковали в пыльной траве.

— Это то, о чем я думаю? — прошептала Анна, бросивгорящий взгляд на саквояж.

— А вы сомневаетесь? — Мужчина повернул саквояждругим боком, и Анна увидела металлическую пластинку с гравировкой:

…

«Василию Андреевичу Самоцветову — в день юбилея от сотрудникови подчиненных».

— Так, значит, Василий все знал! — прошипела Анна,почти не разжимая губ. — Значит, он сам обналичил и припрятал эти деньги!

— Выходит, так, — мужчина пожал плечами.

— Но этого мало! — Анна нервно потерларуки. — Я должна увидеть деньги!

— А я должен увидеть крест! — ответилмужчина. — Надеюсь, он при вас?

Анна похлопала рукой по своей сумке.

— Покажите!

— А вы покажите деньги!

Мужчина щелкнул замками, приоткрыл саквояж. Аннанаклонилась, заглянула внутрь, увидела россыпь зеленовато-серых бумажек ипочувствовала неприятный затхлый запах.

В ту же секунду мужчина захлопнул саквояж.

— Почему деньги россыпью? — подозрительнопрошептала Анна. — И почему они так странно пахнут?

— Вы же не в банке! — отозвался еесобеседник. — Берите какие есть. Они, в конце концов, хранились не вдепозитной ячейке… и вообще — деньги не пахнут!

— Оставьте ваши шуточки для другого случая! —раздраженно бросила Анна, раскрывая свою сумку.

Она достала небольшой предмет, завернутый в кусок черногобархата, развернула ткань.

Мужчина бросил взгляд на содержимое свертка — массивныйсеребряный крест с крупными самоцветами, кивнул:

— Да, это тот самый крест, наша семейная реликвия…

— Меня все эти душещипательные истории неволнуют! — прошипела Анна. — Мы будем делать дело?

— Конечно, — мужчина кивнул и пододвинул саквояжближе к Анне. — Конечно, этот крест не стоит миллионы… красная цена ему —пять тысяч долларов…

— Ну вот, опять вы за свое! — раздраженнопроговорила Анна и потянулась к саквояжу. — Я так понимаю, что свою долюэтих денег вы забрали…

— Да, ровно половину, как мы и договаривались… крест!

Анна положила сверток с крестом на скамейку, схватиласаквояж за ручки. Мужчина спокойно взял сверток, поднялся и зашагал к воротамсквера. Отойдя на несколько шагов, обернулся и проговорил:

— Красная цена — пять тысяч! Да, и очень советую вампоискать работу! Безделье развращает!

Анна удивленно смотрела в спину уходящего человека,безуспешно пытаясь понять его слова. Это ей плохо удавалось — мысли мешались вголове. Неужели кончится ее унизительная бедность?! Что он сказал — поискатьработу? Вот еще! С такими-то деньгами!

Она воровато огляделась по сторонам, убедилась, чтопоблизости никого нет, и открыла саквояж. В нос снова ударил неприятный запах.Черт с ним, с этим запахом — деньги и правда не пахнут. Анна прикоснулась кденьгам, сладко зажмурилась, погрузила руку в глубину саквояжа… и в ужасевыдернула ее.

Под тонким слоем денег была бумажная труха и какие-тозловонные комочки…

Анна вскрикнула, сгребла верхний слой денег и увидела подним серо-зеленую бумажную массу и крысиный помет…

— Жулик! Аферист! — завопила она, хотела побежатьза мужчиной… но поняла, что он уже уехал, и безвольно откинулась на скамью.Крысиный помет — вот чего она достойна. Что этот аферист сказал ей напоследок?Посоветовал искать работу? Неужели ее действительно ожидает такое кошмарноебудущее?

Анна еще раз открыла чемодан и, преодолевая отвращение,собрала и пересчитала рассыпанные поверху деньги. Там оказалось две с половинойтысячи долларов. Этот мерзавец взял себе половину от настоящей цены креста…

Прошла неделя. За это время я успела отъесться, отоспаться ивыкрасить волосы в темный цвет. Сестра помирилась с Генкой, но взяла дело осдаче квартиры в свои руки. Генка ходит шелковый и даже собственноручно вынесна помойку крейсер «Аврора».

Мы встретились с Олегом, я проводила его к тому новому дому,что стоит на месте старого, разрушенного. Можно считать, что именно тампогребен его отец. Теперь там же были похоронены мои комплексы. Олег показалмне серебряный крест и, посмеиваясь, рассказал, каким образом его получил. Яполностью его поддержала.

В банке все устаканилось. Московский начальник быстро всерешил и назначил Антона Степановича директором филиала. Про Ларису Ивановну всебыстро забыли.

Охранник Вася поздоровался со мной без обычной радости —отвел глаза и не пытался рассказать дежурный анекдот. Он даже поморщился привиде меня, но ничего не сказал. Я удивилась, но ничего не спросила — мало ли: учеловека зубы болят или живот прихватило. Лена Андросова мелькнула вдали,сделав вид, что не заметила меня, и вот тут я удивилась — чтобы Ленка неостановилась пересказать очередную местную новость?..

У дверей моего кабинета маялся Стасик Творогов.

— Здравствуй, Женя, — сказал он. — Я вот тебепринес… — И протянул мне коробку конфет.

Глаза мои полезли на лоб — невероятно: Стасик не клянчил улюдей сладкое, а сам кому-то что-то принес?!

— Тебе что-нибудь нужно? — опасливо осведомиласья.

— Да нет, я просто так. — Он сунул коробку мне вруки и убежал. Я пожала плечами и уселась за стол. И тут же позвонил телефон иголосом Лидии Петровны сказал:

— Евгения Николаевна, сдайте, пожалуйста, Ничипоренковсе бумаги Ларисы Ивановны. С сегодняшнего дня он занимает должность начальникакредитного отдела.

— То есть как? — не сдержалась я.

— Не как, а почему, — в голосе Лидии Петровныдобавилось металла, — по распоряжению директора Антона Степановича.