Еще миг — и встретилась глазами со… знакомым ей мальчишкой. С тем, с кем они играли в прятки в саду, кто дергал ее за шлейф, с кем было так здорово, искрометно-интересно…

— Ах! — вырвалось у Верианы.

На губах Грайнора стояла тонкая, странная улыбка. А его взгляд на нее в поросячье-розовом платье и такой же шляпке выражал сдержанное удивление.

А еще… ему явно было смешно.

Вериана же в полной мере ощутила весь идиотизм ситуации. И своей дурацкой задумки. Почувствовала, насколько нелепо смотрится в этом розовом убранстве. Какой же дурочкой она выглядит…

— Ах, принцесса Вериана, ваше высочество! Рад приветствовать вас в Андиоре — сказал он тоном, соответствующим не его умной улыбке, а ее дурацкому внешнему виду. — Надеюсь, вы не слишком разочарованы, что вас встречаю я, а не мой вечно занятой брат?

— Нет, что вы, Грайнор! — вырвалось у Верианы.

В тот же миг прямо на ходу рванула с головы розовую шляпку. Так рванула, что золотистые пряди рассыпались по плечам, одним махом превращая ее из дурочки в изысканную красавицу.

— Надеюсь, вы не слишком разочарованы, что я оделась, словно собираюсь взлететь! — парировала она и бросила многозначительный взгляд на свои рюшечки. — Признаюсь, я до последнего рассчитывала увидеть здесь вашего брата…

Грайнор рассмеялся и помог выбраться из кареты.

— Я вас понял, Вериана, — улыбнулся он, наклоняясь поцеловать ей руку. — Думаю, у нас будет время обсудить это. И многое другое. Нас ожидает прекрасный гостевой дом в приграничном городе. Вы сможете сменить гардероб. И мы сможем наговориться.

— Только дергать меня за шлейф вам более не следует! — рассмеялась Вериана в ответ.

В сердце растекалась радость. Пусть она предстала перед Грайнором в костюме идиотки, но… смогла спасти ситуацию своим остроумием. К тому же он, видимо, все понял.

Счастье. Ее приехал встречать нужный брат.

А значит, все у Верианы может быть хорошо. Уже сейчас она видела, что с Грайнором действительно будет не скучно.

К тому же в его присутствии сердце Верианы странно тикало. Может — память о первой влюбленности. А может — многообещающие отзвуки их счастливого будущего.

* * *

— Вот так, ваша милость, — «мастерица красоты», как называли этих дам, наклонилась к лицу Евы и в последний раз провела кисточкой.

Потом легкими движениями сняла с головы Евы особую повязку, надетую для окрашивания волос, причесала «маркизу» и поставила бигуди с закрепляющим раствором.

Образ еще не был закончен, но Ева уже видела в зеркале другую девушку. Даже не верилось, что это она.

Идея пригласить матрессу Моргеллу — одну из лучших «мастериц» — принадлежала Бормиасу. Ведь перед ними все также стоял вопрос, как сделать так, чтобы Вериана не узнала Еву при встрече. Однажды они встретятся — невесты двух принцев Андиора, и при встрече Ева должна выглядеть совершенно не похожей на себя в детстве.

Можно было нанести магический морок, но Бормиас с Евой сочли, что это было бы слишком сложно. Пришлось бы приглашать мага почти каждый день, чтобы этот морок поддерживать.

Поэтому приняли решение воспользоваться способами, что были в ходу у богатых женщин, хорошо следящих за собой.

Особо одаренные «мастерицы» могли изменить внешность клиентки практически до неузнаваемости, почти не прибегая к магии, хоть и владели ее основами. Например, сейчас Моргелла водила руками вдоль головы Евы, чтобы высушить волосы, а заодно закрепить завивку, которая должна будет держаться не меньше трех месяцев.

В ордене магов одаренные женщины учились на отделении «бытовой» магии, это считалось допустимым. И владели ею в совершенстве, ведь изучали ее целых пять лет, не отвлекаясь на другие разделы магического искусства. Высушить волосы, сделать легкий «морок-макияж», разгладить складки на платье — все это было подвластно им и хорошо помогало и в быту.

А для тех, кто выбирал в дальнейшем профессию мастерицы, эти навыки, как и умение работать руками над внешностью людей, становились способом зарабатывать на жизнь.

Теперь у Евы был другой изгиб бровей — появился красивый, хищный излом, Моргелла мастерски выщипала их. Специальные перманентные тени и тональная жидкость создали иллюзию другого разреза глаз и выделили скулы. Такой же тональной жидкостью Моргелла «увеличила» Еве подбородок, придав ему волевой характер.

Ева смотрела и не узнавала себя. Никогда не думала, что взмахи кисточки мастерицы могут настолько изменить ее.

А когда Моргелла досушила волосы и сняла бигуди, светло-пшеничные (вместо каштановых) курчавые (вместо слегка волнистых) пряди рассыпались по плечам.

Ева обомлела.

Прежде ее внешность можно было назвать милой и нежной. Теперь же на нее смотрела роковая красавица, в которой Вериане будет чрезвычайно сложно узнать двенадцатилетнюю угловатую девочку…

— Как вам? — спросила Моргелла, явно ожидая похвалы своей работе. Ей было за тридцать лет, Ева знала, что она воспитывает троих детей. И щедрое вознаграждение от принца Бормиаса было очень кстати. Впрочем, Моргелла тайно приходила не только к Еве — многие молодящиеся аристократки столь же секретно прибегали к ее услугам. За молчание платили с избытком.

— Великолепно! — похвалила ее Ева. — Меня сложно узнать…

— Теперь вы будете блистать на балах пуще прежнего! — улыбнулась Моргелла. — А если потребуется возобновить, я всегда к вашим услугам. Думаю, нам следует встретиться через три месяца, когда краски начнут выцветать.

— Ты… изменилась, — услышала Ева голос Бормиаса. Он поднялся из кресла, где сидел в ожидании, не желая оставить невесту наедине с «мастерицей». Подошел ближе, изумленно разглядывая преобразившуюся Еву. В его глазах стояло восхищение вперемешку с легким сожалением. Да, теперь у Евы была совсем другая красота… — Но ты и была прекрасна! Впрочем, матресса, вы великолепно справились с поставленной задачей…

Когда Моргелла покинула их, Бормиас заключил ее в объятия. Прижал к груди ее голову.

— Наверное, нам потребуется время, чтобы привыкнуть к этому образу, — произнес он. — Не ожидал, что преображение будет столь сильным.

— Тебе не нравится?

— Нет, очень нравится! Просто я привык к твоей нежности… Легкости и хрупкости… Так ты другая, и к этому нужно привыкнуть.

— Внутри я точно такая же, как была, — улыбнулась ему в грудь Ева. — А так Вериана вряд ли заподозрит во мне ту замухрышку, какой я была в двенадцать лет!

— Уверен, ты никогда не была замухрышкой, — усмехнулся Бормиас. Потом крепко взял ее за плечи и посмотрел в глаза: — Ну что же… Зови камеристку, одевайся. Нам нужно ехать.

Ева вздохнула. Да, в новом образе ей предстояло новое испытание. Прямо сейчас они ехали к королю Фрайгиру Первому. Отцу Бормиаса и Грайнора.