Через некоторое время мимо них провели Клебовникова, которыйсмотрел только себе под ноги. На его лице отражалась вся мировая скорбь. Онсразу как‑то сгорбился и потускнел, словно голая правда, выскочив на светбожий, уничтожила его обаяние.

Прошло пять минут, и Половцев вернулся обратно.

— Стратег, — сказал он, похлопав по плечупомощницу Сильвестра. — Если бы вы ничего не придумали, Антипова бы намвсю операцию провалила. Должен перед вами извиниться, — обратился он кудивленно вскинувшейся Люсе. — Это я виноват в том, что вы сегодня такрасстроились.

— В каком смысле? — спросила она, не зная, чегождать от этого типа, который был похож на повзрослевшего дворового хулигана.

— Когда я вас утром увидел, то сразу понял, что вы всеиспортите. Вы так боялись и так при этом фальшивили, что Клебовников раскусилбы вас с первых двух слов. Хотя подготовили вас прекрасно. Наши графологи такоеписьмо состряпали — сама Белоярова не заметила бы подделки. Эта операция былаединственным шансом схватить убийцу за руку. А вы могли ее провалить.

— Аза что вы извиняетесь? — не поняла Люся.

— Если честно, — вмешалась Майя, — это язаметила, что вы неравнодушны к Свиноедову.

Люся подпрыгнула в своем кресле, чай плеснул через край ичуть не ошпарил ей коленки.

— Что?!

— Да ладно, Люся, чего там… — с дружескойнеуклюжестью успокоил ее Половцев. — Дурак и тот догадался бы. Майянесколько раз видела, как вы смотрите на этого парня. А он на вас. Я ейповерил. Пошел к Свиноедову, все ему объяснил и попросил разыграть сцену. Ну…Ту, которая вас так расстроила. Как только вы отправились в туалет, я далребятам отмашку, и они принялись целоваться у вас на глазах.

Люся сделалась такой красной, как будто ее с ног до головыокатили кипящим чаем.

— Теперь Свиноедов мается в своем кабинете — ждетизвестий. Пообещал, что если вас его поступок отпугнет, он устроит мнепубличную порку. Да и черт с ним. Своего‑то мы добились. Целующийся арт‑директорпроизвел на вас такое сильное впечатление, что вы перестали трястись из‑заэтого «письма в прокуратуру». Вообще‑то вы здорово рисковали. Кстати,Свиноедов об этом не знает. И пожалуйста, не рассказывайте ему. Боюсь, онобратится в суд с требованием выплатить вам крупную денежную компенсацию, а вмилиции люди небогатые…

— Он просто садист, ваш босс, — заявил Половцев ипотер щеки ладонями, чтобы немного взбодриться. Глаза у него были осоловевшими,а щетина отросла такая, что можно было подумать, будто он решил отпускатьбороду. — Пока мы с Бутовым прятались в шкафу, ваш Сильвестр прохлаждалсядома. Единственное, чего у него просят, — это объяснений. А он все тянет итянет. Разве не садист?

В кои‑то веки Майя была с Половцевым абсолютносогласна. Они сидели на кухне за разоренным столом. Разорил его, разумеется,старший лейтенант. Если он ел курицу, то обязательно разгрызал кости. От хлебаоставлял корки, вареную картошку раздавливал вилкой, а салфетки, которымивытирал губы, комкал и бросал сверху на остатки еды.

Когда Сильвестр наконец пришел, они оба так завелись, чтонабросились на него с претензиями.

— Ладно, ладно, — защищался тот. — Я всепонял. Вы хотите, чтобы я вам немедленно все рассказал — от начала и до конца.

— Вот именно, — подтвердил Половцев. — Этаотрывочная информация меня лично совершенно не устраивает.

— Но разве вы не допросили Клебовникова? —удивилась Майя. — И разве он не выложил все как есть?

— Выложил, конечно. Вы же прекрасно понимаете, чтоКлебовников не отпетый уголовник. Он мстил Аршанской. И когда цель его быладостигнута, месть свершилась, принялся устранять свидетелей. Как только егосхватили, он мгновенно сдулся. Лишь хладнокровные убийцы и матерые уголовникиуходят в несознанку. А Клебовников обычный человек. Поддавшийся своиминстинктам… Так что с мотивами преступления я знаком. Мало того — это именно япрояснил для вашего босса все темные моменты дела.

— Тогда чего вам надо? — удивился Сильвестр.

— Главное, что меня волнует, — как? Как вызаподозрили Клебовникова? У нас была одна и та же информация, и мы шлипрактически ноздря в ноздрю! Я уже готов был набросить петлю на шею Аршанскомуи тут… нате вам! Вы говорите, что это Клебовников. Клебовников! Которыйсотрудничал и дал нам в руки кучу улик!

— Хотите знать, почему я его заподозрил? —усмехнулся Сильвестр.

— Нет, давайте по порядку, — потребовалаМайя. — Стас уже почти все знает, у него в картонных папках материалынакапливаются. А я ничего не знаю! Так нечестно.

Сильвестр потребовал, чтобы они убрали со стола грязнуюпосуду и принесли ему чаю. Они повиновались и в четыре руки навели порядок.Только после этого он приступил к повествованию.

— Итак, все началось восемь лет назад. Клебовников былженат на прелестной женщине, Тане Жемчужниковой, и все у них шло прекрасно. Нопотом жена изменилась. Она стала странно себя вести, часто плакала, уходила повечерам из дому. А однажды исчезла совсем. Представляете себе состояние мужа?Он не знал, что с ней случилось, и все восемь лет сходил с ума, надеясьразгадать тайну ее исчезновения.

— А милиция? — спросила Майя.

— Что милиция? — грубо вмешался Половцев. — Унас в штате Эркюль Пуаро не числится. Делаем, что положено…

— Да не перебивайте вы, Стас! Со своей милицией…

— Она не моя, она общая.

— Короче говоря, все годы Клебовников ничего не знает осудьбе своей жены. И вот спустя восемь лет у него умирает мать. В ее вещах оннаходит адресованное ему письмо, содержание которого не может не шокировать.Оказывается, его жена не пропала без вести. Она покончила с собой. Вернее,собиралась это сделать. Уходя из дому, она оставила предсмертную записку. Номать Клебовникова, зная, что сына раздавит ее смерть, предпочла эту запискуспрятать. Пусть лучше сын думает, что жена исчезла. Так остается хоть какая‑тонадежда… Эта надежда, мол, и даст ему силы жить.

— И что было в записке жены? — снова встрялаМайя. — Почему Таня решила покончить с собой?

— Из‑за несчастной любви, разумеется, —буркнул Стас. — Женщины занимаются этим круглогодично. Кого мы только неснимаем с карнизов — и школьниц, и домохозяек. «Он меня бросил!» И сразутопиться, вешаться, травиться таблетками… Какой‑то кошмар.

Майя посмотрела на Стаса взглядом разбуженного крокодила иснова повернулась к шефу. Сильвестр, в отличие от нее, реагировал наэмоциональные выплески старшего лейтенанта совершенно спокойно.

— Представьте себе сегодняшнего Клебовникова, —продолжал он. — В руки ему попадает информация, которая буквально взрываетего мир. Оказывается, восемь лет назад жена его разлюбила. Мало того, онасобиралась уйти к другому. И этот другой — не просто какой‑то тип изсоседнего подъезда, а известный на всю страну актер Игорь Аршанский.