— Нет, наверное, на этом все. — Он повернулся и грузно сбежал вниз по лестнице.

— Ты бы проверил документы у своей подружки, — посоветовал Стиву Ривера. — Может, ты для нее недостаточно взрослый. — Повернулся и тоже ушел.

— Фу, Фу, — сказала Эбби. — Свалили. И не вернутся. Пошли в магаз.

— Эбби, а ты точно уверена? Жестоко же как-то. — Он похлопал по скульптурной паре, слившейся в поцелуе.

— Я как-то слышала, что сказала Графиня. Там как во сне. Они как бы плывут, все такие мирные и сонные. А главное — что они вместе.

— Ты уверена?

— У них — величайшая любовь всех времен. Им неправильно быть порознь, Фу.

— Ну а я думаю, надо их просто вернуть обратно. Мы же теперь знаем, что мой процесс действует, как надо.

— Как-нибудь.

— Сейчас.

— Графиня этого не хочет.

— Это неправильно.

— Ну как это может быть неправильно? Это же я придумала, а я их преданный и предпочитаемый клеврет и что не. Я правлю тьмой. — И она с разгону бросилась ему в объятия.

— Это, наверное, правда, — ответил он. — Ладно, пошли затаривать вещи для нашей уматнейшей квартиры.

Уильям вернулся в студию сразу после заката. В больнице он хорошенько отдохнул и отъелся, хотелось только глоток-другой доброго пойла. И еще его ужасно беспокоил Чет. Своим ключом Уильям открыл нижнюю пожарную дверь, поднялся, но на звонок в квартиру никто не ответил. И он сел дожидаться рыжую и ее парнишку. Должны принести ему бутылку.

Но не просидел и десяти минут, как снаружи замяукали. Сердце у Уильяма екнуло, и он распахнул дверь. На улице мурлыкал Чет — по-прежнему в красном свитере.

— Заходи, дружище. Я скучал по тебе, старик.

Уильям сгреб свою киску в охапку и занес на лестницу. Как только дверь закрылась, огромный бритый кот-вампир Чет впился хозяину в шею.

«На подсосе» у меня — третья книга, в которой появляются Император и его собаки. За много лет я получил сотни писем, в которых читатели у меня про них спрашивают: «Они настоящие или вы это все выдумали?» Такой вопрос задают чаще всего, и ответ на него очень прост: «Да, они настоящие, и я все выдумал».

Император списан с исторической фигуры 1840-х годов — человека по имени Джошуа Нортон, английского предпринимателя, который приехал в Калифорнию сколачивать себе состояние, но в итоге все потерял, считают — в судебной тяжбе из-за рисовых фьючерсов. (Видя, как густо населен в Сан-Франциско Чайнатаун, Нортон пытался скупить рисовый рынок.) Сбрендил ли он раньше или шарики у него заехали за ролики после этого дела, не суть — Нортон в итоге оказался на улицах Сан-Франциско и вскоре выпустил прокламацию, в которой провозглашал себя Императором Соединенных Штатов и Протектором Мексики. Чтобы бездомный страдал манией величия — случай нередкий. Реже бывает, когда ему в этой мании потакает весь город.

Портные Сан-Франциско предоставляли Нортону цилиндры и роскошные фраки с золотыми позументами и эполетами. Рестораторы бесплатно кормили, а печатники не только изготавливали и распространяли императорские указы и прокламации, но и создали императору валюту с его изображением, которую у него принимали местные торговцы. В газетах о Нортоне писали как о настоящем политике, хотя некоторые прокламации Императора были вполне безумны: к примеру, он требовал построить мост через Золотые Ворота, а еще один — через Залив в Окленд. Или сформировать Лигу Наций, дабы разрешать международные споры без войны.

Горожане относились к Нортону с огромным уважением, и он платил им взаимностью — так, словно они и впрямь были его подданными, а он — их милостивым властителем. Был случай, когда Император Нортон даже погасил расовые волнения в Чайнатауне: после неурожая в Центральной долине Калифорнии безработные батраки обвинили во всех бедах китайцев и вознамерились сжечь их район дотла. Нортон предположительно вышел между батраками и китайцами и прочел «Отче наш».

В 1880 году Император Нортон скончался, и похоронная процессия насчитывала более 30 000 человек. Наследие его живо в трудах Марка Твена: Император Нортон был протагонистом его Короля из «Гекльберри Финна», а также в книгах Роберта Льюиса Стивенсона и Нила Геймана, равно как и во многих вестернах и телесериалах.

Фуфел и Лазарь — реальные клички двух бродячих псов, живших в Сан-Франциско во времена Императора Нортона. Ходили слухи, что это его псы, но это не так. Город о них точно так же заботился и кормил, но они оставались уличными собаками. Когда Фуфел в 1865 году умер, Марк Твен написал некролог, напечатанный в «Калифорнийце». В скверике у подножия «Пирамиды Трансамерика» установлена мемориальная табличка в память о Фуфеле и Лазаре.