На подсосе. История любви - Кристофер Мур

Моим читателям — по заказу

Опять спасибо обычным подозреваемым: моему агенту Нику Эллисону, а также Саре Дикмен, Аридже Уэддл и Мариссе Маттео в агентстве «Николас Эллисон, Инк.»; Дженнифер Брел, Кейт Нинцел, Лисе Гэллахер, Майклу Моррисону, Майку Спрэдлину, Джеку Уомэку, Дебби Стир, Линн Грейди и всем моим друзьям в издательстве «Уильям Морроу»; и, разумеется, Чарли Роджерз за то, что мирилась с боулингом морожеными индюшками.

— Коза, да ты меня убила! А это сосет!

Томми только что проснулся вампиром. Впервые в жизни. Девятнадцать лет, тощий, прежде существовал лишь в диапазоне между изумлением и смятением.

— Я просто хотела, чтоб мы были вместе. — Это Джоди — бледная, хорошенькая, на лицо свисают длинные рыжие волосы, носик мило торчит, вынюхивая растерявшиеся веснушки, широкая ухмылка, измазанная помадой. Сама она стала нежитью всего пару месяцев назад и еще толком не научилась никого пугать.

— Ага, и поэтому провела всю ночь вот с ним. — Томми показал в другой угол студии, где располагалась бронзовая статуя в человеческий рост — мужчина в драном костюме. Под бронзовым панцирем находился древний вампир, который и обратил в свое время Джоди. Рядом стояла еще одна статуя — уже самой Джоди. Когда эта парочка отрубилась на рассвете и уснула мертвым — буквально — сном, Томми перетащил их к скульпторам, жившим в цоколе их дома, и те покрыли вампиров бронзой. Томми надеялся, что так у него будет немного времени подумать и решить, что делать дальше. Ну и Джоди никуда не сбежит со старым вампиром. Ошибку он сделал одну — просверлил дырки в ушах статуи своей любимой, чтобы она могла его слышать. Но где-то посреди ночи, еще не забронзовев, старый вампир научил ее одному трюку — превращаться в туман. Она выползла из ушей в комнату — и вот пожалте: они тут оба, мертвые, влюбленные и сердитые.

— Мне нужно было узнать, что я такое, Томми. Ну а кто еще мне бы рассказал, если не он?

— Да, но могла бы и разрешения спросить, — ответил Томми. — Нельзя же просто убивать людей без предупреждения. Это черство. — Родом Томми был из Индианы, и мама воспитала его вежливым мальчиком. Всегда нужно думать о людях, учила она его.

— А ты занимался со мной сексом, пока я была без сознания, — сказала Джоди.

— Это другое, — сказал Томми. — То же было по дружбе — ну, как суешь квортер в чей-нибудь счетчик на парковке, пока человек отошел. И знаешь, что потом они это оценят, хоть и не скажут тебе спасибо.

— Ага, вот погоди — отключишься в пижаме, а проснешься весь липкий в юбочке чирлидерши. Посмотрим, как тогда ты будешь благодарен. Сам же знаешь, Томми, — когда я в отключке, я, считай, мертвая. И кто ты после этого?

— Ну… э-э… ага, но ты же даже не человек. Ты просто какая-то мерзкая падаль. — Томми немедленно пожалел о своих словах. Это было больно и подло, а Джоди, хоть и впрямь мертвая, на его взгляд, мерзкой совсем не была. Вообще-то он был вполне уверен, что влюблен в нее, — просто немного стеснялся всей этой некрофилии с чирлидершей. Дома, на Среднем Западе, о таком не говорили — ну если только собака не откапывала тампон у кого-нибудь на заднем дворе и полиция не обнаруживала целую пирамиду трупов под качелями.

Джоди шмыгнула носом — чисто для вида. На самом деле ей даже понравилось, что ее возлюбленный перешел к обороне.

— Ну так добро пожаловать в Клуб Мерзкой Падали, мистер Флад.

— И еще ты кровь мою пила, — сказал Томми. — Много.

Ч-черт, надо было заплакать.

— Ты мне сам разрешал.

— Опять-таки — не о себе думал. — Томми встал и пожал плечами.

— Ты мне разрешал только из-за секса.

— Это неправда — я разрешал тебе, потому что был тебе нужен. — Томми врал: все было только из-за секса.

— Да, и что? — сказала Джоди. — Ты мне по-прежнему нужен. — Она протянула к нему руки. — По правде.

Он подошел к ней и крепко обнял. На ощупь — изумительна, даже изумительнее прежнего. Словно все его нервные окончания выкрутили на одиннадцать.

— Ладно, я разрешал из-за секса.

«Здорово, — подумала Джоди. — Я снова контролирую ситуацию». Она поцеловала его в шею.

— А сейчас ты с этим как?

— Может, через минуту, я проголодался.

Томми выпустил ее из рук и ринулся через всю студию к кухне, а там выхватил из морозилки буррито, кинул в микроволновку и нажал на кнопку. Все это — одним, как говорится, плавным движением.

— Ты не захочешь это есть, — сказала Джоди.

— Фигня, он здорово пахнет. Будто каждая фасолина и кусок свинины по отдельности шлют мне свои восхитительные миазмы ароматного пара. — Томми употреблял такие слова, как «миазмы», потому что хотел стать писателем. Именно ради этого он и приехал в Сан-Франциско — поглощать жизнь огромными кусками и писать о ней. А, ну и еще — найти себе подругу.

— Положи буррито на место и отойди от него, Томми, — сказала Джоди. — Я не хочу, чтоб ты себе что-нибудь повредил.

— Ха, вот это мило. — Томми откусил побольше и ухмыльнулся ей, жуя.

Через пять минут Джоди помогала ему счищать недожеванный буррито с кухонной стены и холодильника — она чувствовала, что несет ответственность.

— Как будто каждая фасолина в отдельности идет на приступ врат репрессивного пищеварения у меня внутри и рвется на свободу.

— Ага, при повторной пережарке так обычно и бывает. — Джоди погладила его по голове. — Ты как?

— Жрать хочу. Мне нужно поесть.

— Ну, не сколько поесть…

— О боже мой! Какой голод. У меня будто все внутренности в себя проваливаются. Почему ты меня не предупредила?

Джоди знала, каково ему, — вообще-то когда подобное случилось с ней, было гораздо хуже. Но теперь она, по крайней мере, знала, каково ему.

— Ну да, миленький, нам с тобой придется как-то приспособиться.

— Так что же мне делать? Что вот ты делала?

— В основном кормилась тобой, помнишь?

— Надо было все продумать, прежде чем меня убивать. Мне пиздец.

— Нам пиздец. Обоим. Как Ромео и Джульетте, только про нас напишут продолжение. Весьма буквально, Томми.

— Ах как утешает. В голове не помещается, что ты меня так прикончила.

— И превратила тебя в суперсущество, на здоровье.

— Уй блин — у меня все новые кроссовки бурритой обсяваны.

— Вот! Ты уже видишь в темноте, — бодро сказала Джоди. — Давай попробуем? Я разденусь догола. Ты можешь любоваться мной в темноте. Голой. Тебе понравится.