– Ты не сообщишь об этом полиции?

– Они спросят, почему я застрелила его.

– Иначе он забил бы меня до смерти.

– Они спросят, почему он это делал.

– А мы скажем, что он вышел из себя, потому что ты раскрыла его двойную жизнь.

– А они спросят, не потому ли он вышел из себя, что застал нас во время траха.

– Ну, вряд ли они подумают об этом.

– Именно об этом они подумают в первую очередь. А потом захотят узнать, что за совместный бизнес был у вас и не ссорились ли вы из-за денег. Поэтому, чем бы вы там ни занимались, будем надеяться, что ваши дела не давали тебе повода для убийства. Иначе они заподозрят, что мы не только трахались, но и надували Брайана в денежных вопросах. И еще их заинтересует, почему я выбросила револьвер в воду.

– А почему ты это сделала?

– Ну, господи, я растерялась, была в шоке, ничего не соображала. Выбирай, что больше нравится. А если станет известно, что Брайан погиб, то я вижу только один вариант: меня сажают за решетку. Пусть на три-четыре года, но сажают. А я не хочу за решетку. – Ее охватил страх, граничивший с истерикой. – Я не могу сидеть в камере, ключ от которой будет у какого-то другого человека. Я, блин, на это не пойду.

Калеб смотрел на нее, приоткрыв рот.

– Ладно, ладно.

– Ни за что.

Калеб глотнул бурбона:

– Нам пора.

– Куда?

– В надежное место. Хайя с девочкой уже там.

Рейчел взяла ноутбук и ключи – и застыла на месте.

– Он всплывет. – Эта мысль дала толчок какому-то внутреннему процессу. Оцепенение стало проходить, уступая место беспокойству. – Он ведь всплывет, да?

Калеб кивнул.

– Значит, надо вернуться туда.

– Зачем? Что мы можем сделать?

– Привязать к нему груз.

– Какой груз?

– Ну, не знаю. Кирпичи. Шар для боулинга.

– Где мы возьмем шар для боулинга в это время? – Калеб взглянул на часы, стоявшие на микроволновке. – В одиннадцать вечера?

– У него есть два камня.

Он смотрел на нее непонимающе.

– Для керлинга. Ну, ты знаешь. Фунтов по двадцать каждый. Двух вполне хватит.

– Господи, ты собираешься привязать их к трупу Брайана?

– Да, собираюсь.

– Это бред!

Рейчел вовсе не считала это бредом. Рассудок ее точно знал, что нужно делать. Возможно, она вовсе не была в шоке, возможно, мозг просто избавлялся от лишней информации и сосредотачивался на жизненно необходимой. То же самое она чувствовала в лагере беженцев в Леогане, перемещаясь из палатки в палатку, от дерева к дереву. Полнейшая ясность цели – переместился, спрятался, переместился, спрятался. Никаких смысложизненных вопросов, никаких оттенков серого. Зрение, обоняние и слух не стремились к приятным ощущениям, а были нацелены на выживание. Мысли не метались и не разбредались, а маршировали по прямой.

– Это бред, – повторил Калеб.

– Ну а как еще назвать все, что с нами происходит?

Рейчел направилась было в спальню за камнями, но тут прозвенел дверной звонок. Это не был гудок переговорного устройства, извещавший о появлении кого-то у двери подъезда. Это не был звонок внутреннего телефона, по которому консьерж предупреждал о прибытии гостей. Звонил человек, стоявший за дверью квартиры, в десяти футах от Рейчел.

В глазок она увидела темнокожего мужчину с аккуратной эспаньолкой, в коричневой полуфедоре, кожаном полупальто, белой рубашке и узком черном галстуке. За ним стояли две женщины в форме бостонской полиции.

Рейчел приоткрыла дверь, не снимая ее с цепочки:

– Да?

Мужчина показал ей значок с золотым щитом и удостоверение офицера полиции Провиденса. Звали его Трейвон Кесслер.

– Детектив Кесслер, – представился он. – Миссис Делакруа, ваш муж дома?

– Нет.

– Но он должен сегодня вернуться?

Она покачала головой:

– Нет, он уехал по делу.

– И куда же?

– В Россию.

Кесслер говорил очень тихо.

– Вы не возражаете, если мы войдем и побеседуем с вами несколько минут?

Колебания выдали бы нежелание Рейчел впускать их, поэтому она сразу распахнула дверь:

– Входите.

Кесслер шагнул через порог, снял шляпу и положил ее на стоявший слева старинный стул. Голова его была обрита, как Рейчел почему-то и предполагала, и мерцала в полумраке прихожей, как полированный мрамор.

– Это офицер Маллен, – указал он на блондинку с яркими глазами, приветливым взглядом и веснушками того же цвета, что и волосы. – А это офицер Гарза, – представил он свою вторую напарницу, темноволосую женщину плотного сложения с жадным взглядом, который уже начал обшаривать квартиру и сразу нащупал Калеба, стоявшего на кухне около бара с бутылкой бурбона.

Рейчел заметила опустошенную ею ранее бутылку вина, стоявшую на стойке бара между пустым винным бокалом и тем, который она только что до половины наполнила бурбоном. Все выглядело так, будто они тут весело проводили время. Калеб подошел к прибывшим, пожал всем руки и представился как партнер Брайана. Последовало молчание, во время которого полицейские профессионально оглядывали квартиру, а Калеб стал нервничать.

– Ваше имя – Трейвон? – обратился он к Кесслеру, и Рейчел чуть не зажмурилась от ужаса.

– Все зовут меня Треем, – ответил тот, глядя на бутылки.

– Трейвон, это ведь мальчишка во Флориде, которого застрелил парень из соседского дозора, да? – продолжал Калеб.

– Ну да, – ответил Кесслер. – А вам разве никогда не встречались люди по имени Калеб?

– Встречались, конечно.

– Ну так… – Кесслер приподнял брови.

– Просто Трейвон – более редкое имя.

– Это там, откуда вы родом.

Рейчел не могла больше это слушать.

– Детектив, а почему вы ищете моего мужа?

– Хотим задать ему несколько вопросов.

– Вы ведь из Род-Айленда?

– Да, мэм. Полицейское отделение Провиденса. Эти замечательные офицеры выступают в качестве представителей принимающей стороны.

– А какое отношение имеет мой муж к событиям в Провиденсе?

Рейчел сама удивилась и порадовалась тому, как легко ей дается роль недоумевающей супруги.

– У вас глаз подбит, – сказал Кесслер Калебу.

– Прошу прощения?

Кесслер указал на правый глаз Калеба, и Рейчел тоже увидела красную полоску, окаймлявшую нижнее веко и все больше наливавшуюся кровью под их взглядами.