Внезапно пузырьки воздуха взбаламутились, в глазах затуманилось. Вода забурлила, и моя голова неожиданно вынырнула на поверхность. Теперь я ничего не видел, кроме голубого неба.

– Слышишь меня? – прокричал(а) в самое ухо Кувале, – Я тебя держу. Постарайся расслабиться, – Голос шел откуда-то издалека; в ответ я сумел лишь возмущенно хмыкнуть, – Пара минут – и мы спасены. У меня затронуты легкие, но, кажется, уже проходит.

Вновь погружаясь в воду, я глядел в бездонные небеса.

Кувале плеснул(а) водой мне в лицо. Уже лучше; по крайней мере удалось почувствовать, что большая часть попала мне в открытый рот. Я сердито откашлялся. Застучали зубы: вода оказалась холоднее, чем я думал.

– Жалкие типы, эти твои дружки. Взломщик-любитель не может справиться с резервной сигнализацией. Холера на мелатониновый пластырь реагирует, токсины морской водой смываются. Вайолет Мосале нечего бояться.

И тут меня схватили за ноги и потянули вниз.

Я насчитал пять фигур в гидрокостюмах и аквалангах. Все от лодыжек до запястий в полимере, все в перчатках и масках. Ни пяди открытой кожи. Почему? Я слабо сопротивлялся, но двое ныряльщиков держали меня крепко, пытаясь ткнуть в лицо какой-то металлический прибор. Я оттолкнул его.

Вдали, едва видимый в пронизанной солнечными лучами полупрозрачной воде, появился сборщик улова, и тут на меня впервые накатил приступ животного страха. Если щупальца отравлены – преобразованы естественные гены, – мы покойники. Я рванулся – хватка незнакомцев на мгновение ослабла – успел повернуться и увидеть трех других. Они пытались скрутить Кувале.

Одна из тех, что захватили меня, снова помахала перед моим лицом своим прибором. Ага, регулятор, подсоединенный к воздуховоду. Я повернулся – взглянуть захватчице в лицо. Сквозь прозрачную пластину маски черт почти не разобрать, хотя Очевидец тут же распознал другую цель. Воздуховод шел ко второму аквалангу на ее спине. Откуда мне знать, что в нем? Впрочем, если даже и яд, все равно дольше нескольких минут не протянуть – захлебнусь.

Глаза ныряльщицы, казалось, говорили: «Тебе решать. Бери или отказывайся».

Я оглянулся еще раз. Руки у Кувале крепко связаны за спиной, он(а) уже вдыхает неведомый газ. Я все еще не оправился от токсина, уже задыхаюсь. Не вырваться.

Я позволил им связать мне руки, открыл рот и впился зубами в загубник. Со смешанным чувством облегчения и паники я самозабвенно глотал воздух. Хотели бы убить – уже всадили бы под ребра рыболовный нож. Но к такому повороту дела я пока не был готов.

Сборщик улова приближался, и ныряльщики поплыли навстречу, волоча нас за собой. Я хотел прикрыть лицо руками и не смог. Над нами, извиваясь, как искривленные силовые линии подпространства, распростерлись просвечивающие медузьи щупальца – точно вакуумный купол разверзся.

А потом сеть сомкнулась.

Токсины сборщика улова действовали – если вообще действовали – расслабляюще, но боли не причиняли. Так даже легче было перенести путешествие: напряжение в мышцах спало, растаяло отвращение, угасла клаустрофобия, притупилось ощущение, что тебя проглотили заживо. Видимо, эта тварь – коммерческий вид, а не разработанный в частной лаборатории вид оружия, как я вообразил поначалу. Я с запозданием включил запись; глаза ела соль, но стоило зажмуриться – начинала кружиться голова. Смутно, словно сквозь запорошенное стекло, я видел Кувале в окружении аквалангистов. Умиротворенные под действием токсина, спеленатые просвечивающим желеобразным коконом, мы двигались в мерцающей воде.

Я думал, нас вытянут из воды лебедкой и, не церемонясь, швырнут на палубу – в точности как улов, выгрузку которого мне совсем недавно пришлось наблюдать. Но нет: не вынимая нас из воды, щупальца сборщика разомкнули гормональным маркером, и аквалангисты поволокли нас вверх по веревочной лестнице. На палубе Очевидец опознал еще три лица. С нами никто не разговаривал, а я был еще слишком слаб, чтобы сформулировать хоть один осмысленный вопрос. Женщина, предлагавшая мне воздуховод, связала мне ноги, потом прицепила уже связанными руками к рукам Кувале – мы оказались спина к спине. Еще один аквалангист забрал наши ноутпады, обмотал нас обрывком рыболовной сети (на этот раз неживой), продев его под нашими руками, и, подцепив крюком к лебедке, опустил в пустой трюм. Люк захлопнулся, мы оказались в полной темноте.

Вызванное биохимическими препаратами оцепенение понемногу отпускало. Похоже, сыграло на руку «благоухание» гниющих водорослей. Я ждал, не вызовется ли Кувале дать оценку сложившейся ситуации. В молчании прошло несколько минут, потом я заговорил:

– Ты знаешь все эти лица. Они знают твои коммуникационные коды. Так скажи, на чьей же стороне выигрыш в этой интеллектуально-разведывательной войне?

Он(а) сердито фыркнул(а).

– Я тебе даже вот что скажу: думаю, они нам ничего плохого не сделают. Это умеренные. Просто хотят убрать нас с дороги.

– Чтобы не мешали чему?

– Убить Мосалу.

От зловония закружилась голова. Запах соли уже не бодрил, скорее наоборот.

– Если умеренные хотят убить Мосалу, что же тогда на уме у экстремистов?

Ответа не последовало.

Я уставился в темноту. Там, в доке, Кувале утверждал(а), что угроза жизни Мосалы ничего общего не имеет с технолиберацией.

– Не хочешь разъяснить мне один пунктик антропо-космологической доктрины? – спросил я.

– Нет.

– Если Мосала умрет, так и не став Ключевой Фигурой, – ничего не произойдет, ничего не изменится. Правильно? Ее место займет кто-то другой, в конечном счете – или нам уже не доведется это обсуждать.

Никакого ответа.

– И все же ты чувствуешь ответственность за ее безопасность? Почему? – Я выругался про себя. Ответ отлично известен, с тех самых пор, как я поговорил с Амандой Конрой, – Эти люди не числят себя политическими противниками тех, кто может оказаться потенциальной Ключевой Фигурой, так? Они готовы сражаться с любым ортодоксальным антропокосмологом – потому что они украли ваши идеи и подогнали под собственные логические построения. Они, как и ты, – антропокосмологи, только решили, что не желают, чтобы творцом вселенной стала Вайолет Мосала.

– Это никакие не «логические построения», – процедил(а) Кувале, – Попытки выбирать Ключевую Фигуру – безумие. Вселенная существует, поскольку Ключевая Фигура – данность. Хочешь попытаться изменить ход Большого взрыва?

– Нет. Но ведь этот акт творения еще не произошел?

– Какая разница? Время – часть того, что сотворено. Вселенная существует – сейчас – потому что Ключевая Фигура ее создаст.

– Но ведь еще не поздно все изменить? – настаивал я, – Никто же пока не знает наверняка, что ТВ верна.

Кувале снова хмыкнул(а), напрягшись от гнева всем телом – я почувствовал это спиной.