Я шел по мягкому небесному своду, меня поддерживалуслужливый ветер, пурпурные облака, подобно хламиде, облегали тело. В руках ядержал чашу весов, но только одну, казалось, что я сам был второй, недостающейчашей.

Какие-то темные существа толпились вдали. Но я не испытывални страха, ни смущения и уверенно шел им навстречу. Странные и загадочные видыоткрывались мне в эти мгновения.

Огромная, достигающая облаков винтовая башня, которуюпродолжают строить миллионы натруженных рук, вопреки естественному ееразрушению, казалась мне сверху спиралью, что уходит не вверх, а вниз — глубокопод землю.

Мрачные круги этой гигантской спирали были полны людьми,которые кишели в них, как слепые термиты, встревоженные чьим-то внезапнымвторжением.

Но в то же время эти круги казались мне чудовищнымизавихрениями гигантской воронки, образованной потоками еще большей по размеруреки.

Огромный челн, или лодка, или, может быть, корабль неспешнобороздил эту реку, смыкавшуюся с небом, и темный возничий, подобный римскомуколоссу, посапывая, опускал тяжелое весло в ее ершистую гладь.

Сейчас кажется странным, что все это виделось мнеодновременно — и башня, и круги, и воронка, и люди, и река, но тогда, в тотмомент, я не ощущал никакой неестественности, созерцая это захватывающее духвидение.

Мое дыхание было спокойным и глубоким, я размеренноприближался к ожидавшим меня существам. По внешним признакам они вполненапоминали людей, с той лишь разницей, что все: и глаза, и уши, и даже кожа —были не более чем искусно выполненной бутафорией.

Они моргали своими веками над несуществующими глазами, ихушные раковины топорщились над несуществующими слуховыми проходами, их кожанапоминала костюм водолаза и была совершенно бесчувственной.

Только разинутые рты, приковавшие мое внимание, только ртыэтих существ казались настоящими и были подобны ненасытным жерлам. Существа этивопили неистовым криком, не слыша друг друга.

* * *

Первая группа уродцев по-хозяйски быстро забралась в моючашу и стала раскачиваться в ней, подобно маленьким безобразникам на гигантскихкачелях. Остальные же толпились внизу и тянули наверх свои костлявые руки.

И что-то говорило во мне: «Ты взвешиваешь Желание свое,Человек!»

Отвратительны были представители этой великой силы, что такчтил я прежде.

То, что называют голодом, увидел я в пустых глазах и стольже пустых желудках, что пульсировали, как пожинающие сталь домны.

То, что называют страстью, предстало мне пожирающими ртами,с чьих губ зловонных и склизких текли струи густой желто-зеленой желчи.

Похотливы, сладострастны и ненасытны были эти уродцы. Телаих, надутые, как распираемый газами труп, извивались неистово, членытопорщились, вылезая из самих себя, а рты открылись настолько, что не виднобыло голов!

Покрытые странным налетом языки, выпадая из мрака зияющихглоток, оплетали, облизывая, собственные тела этих отвратительных созданий, и,казалось, еще одно мгновение — и они проглотят сами себя!

Ноздри разбухали и выворачивались наружу. Уши были подобнысосцам и наливались сами собою, а сосцы уподоблялись ушам и жадно прижимались ктелам этих уродов, подобно гигантским присоскам.

Тела трепетали в судорогах и конвульсиях, мышцы исходили наспазмы и подергивания. Сердца казались развороченными язвами, мозговые извилинышевелились, словно трупные черви, поедая собственные белесые прожилки.

Кости гнулись, как волосы, пуская вокруг себя волны, ажесткая щетина волос оцарапывала тела в кровь, которую немедля слизывализеленые языки и растирали выгнутые ладони.

Я вздрогнул, и тотчас от моего движения чаша перевернулась.Секунда, и среди окружавших меня существ возникла паника, они дрались друг сдругом.

Наступая на головы собратьев и опираясь на тела упавших,новая партия уродов ревниво и властно лезла в мою загрязненную уже чашу.

И что-то говорило во мне: «Ты взвешиваешь свои Требования,Человек!»

Еще более ужасными показались мне эти новые существа, ибоони сочленились друг с другом в моей чаше, чтобы самой ужасной из казнейуничтожить всё, едва подающее признаки жизни.

Их острые, распирающие рты зубы впивались в покатые плечисоседа, разбрызгивая по сторонам его красно-коричневую кровь. Их руки рвалиблизлежащие тела и бросали оторванные куски вниз. Их ноги топтали внутренностител, превращая потроха в единую зловонную жижу.

Желчь, слюни, гадкие испражнения и едкие соки вневообразимом количестве изливались этими существами, что так были похожи налюдей, окрашивая дикими фосфоресцирующими красками все это ужасное месиво,разъедая и портя.

Так, власть предстала мне дырявым, оскалившимся ртом сгниющими зубами, тщедушным телом с кривыми ногами наездника и пальцами,завязанными в узел.

Так, справедливость предстала мне в образе пронырливыхязыков и указующих пальцев, что протыкают тела.

Мышцы уродов, напоминающие булыжную мостовую, тряслись исотрясали. Сосцы пульсировали и давили, уши, подобно рогам, упирались, чтобыконечности лучше могли раздавить. А раздувшиеся ноздри не поглощали, анапротив, источали ужасную вонь.

Срамные места этих ужасных и отвратительных существ былистоль непомерны, что одни, желая разрушить, сами трескались, а другие, намереваясьпоглотить, путались в собственных складках, прикусывая сами себя.

Мозговые извилины требующих существ были подобны неумолимойплети, что обрушивалась на окружающих, издавая звенящий свист, а сердца —насосам, что изливали едкую кровь черного цвета со сгустками багряных тромбов.

Бордовые языки вращались, как электрические сверла, ибуравили тела, пробивая насквозь. Жилы тянулись, как путы и, исходя нанеистовые звуки, связывая и удушая, резали живую плоть, подобно металлическимструнам.

Таковыми предстали мне требования людей, их стремление квласти, их попытки повелевать желаниями других.

В ужасе, перемешанном с отвращением, я так дернул чашувесов, что вся эта бурлящая, зловонная каша разлилась на головы безумствующихвнизу.

И когда посудина моя опустела, я как-то автоматическиопустил свою в миг ослабевшую руку, но тот час возникшее оживление заставиломеня вновь отдернуть ее. Тщетно, в чаше весов уже красовались уроды третьегоряда!

И что-то говорило во мне: «Ты взвешиваешь свои Страхи,Человек!»

Я ужаснулся! Ничего более ужасного не видел я прежде, ничегоболее ужасного не мог бы себе и представить. Это была настоящая, пульсирующая,само порождающаяся смерть!

Острые, как молнии, языки, словно бы притаившиеся в засаде,стремительно проскальзывали меж губ, когда веки на сотую долю секунды решалисьоткрыться, и как жало пронзали пустые глаза этих отвратительных существ.