— Как сказать… — Долан, болезненно поморщившись, потер лоб. — Тивасар — глава Фонда распределения. У него есть доступ ко всей информации по камням: какой кому принадлежит, какой силой обладает, к кому перейдет по наследству и где находится в данную минуту. А теперь представьте, что он может в нужный момент просто заблокировать любой из чужих камней. Или наоборот, использовать по своему усмотрению, даже не прикасаясь к нему. Безграничный простор для шантажа, подкупа и прочих махинаций!

Алина представила. Если у всех обитателей Истока жизнь так или иначе вращалась вокруг камней, то человек, управляющий ими, фактически управлял всем миром. И немножко соседними.

Ничего так масштаб проблемы!

— То есть после ритуала Тивасар получит эдакое Кольцо Всевластия?

Профессор сокрушенно развел руками:

— Не знаю, что вы подразумеваете под Кольцом Всевластия, но в целом — да. После ритуала он станет самым могущественным человеком в Истоке.

— Если не взорвется в процессе, — добавил Долан.

— Если все делать правильно, то риск сведен к минимуму. Собственно, для этого и нужны именно чистые камни.

Две пары глаз снова уставились на профессора с синхронным недоумением.

— Чистыми принято называть камни, у которых в данный момент нет ни законного владельца, ни наследника, — объяснил Гатиг. Говорил он размеренно, как будто лекцию читал. — Причем важно, чтобы предыдущий владелец отказался от камня добровольно. Ни в коем случае нельзя использовать камни, последние хозяева которых умерли насильственной смертью, именно они чаще всего выдают при обработке избыточную реакцию в виде взрыва. Кроме этого есть еще множество факторов: определенные даты, совместимость камней, место проведения ритуала… Пожалуй, опасение в данном случае внушает место. Лучше заниматься этим непосредственно в Истоке, но первый виток тоже сгодится. Тем более что мы довольно близко к реке.

Профессор еще что-то говорил, но Алина уже не слушала — перебирала и сопоставляла факты. У Тивасара все было для идеального ритуала, кроме последнего, седьмого камня — желтой подвески, висящей на шее девушки.

Но пока он за этой подвеской не торопился. Может, решил помариновать пленницу подольше, надеясь, что она сама, без дополнительных угроз, примет верное решение? Как будто среди двух вариантов — отречься от камня или умереть — вообще мог существовать верный. Тем более что у Алины имелись все причины подозревать, что умрет она в любом случае — слишком много знает. Так что у нее теперь одна дорога: отправиться вслед за собственными родителями, так и не отомстив их убийце и даже не попытавшись его остановить.

Или…

— Убейте меня прямо сейчас! — Девушка в упор уставилась на Долана.

— Что? — опешил тот.

— То самое! Если обряд пройдет успешно, этот ваш Тивасар начнет изображать канцлера Палпатина и быстренько подомнет под себя все окрестные миры. Для того чтобы этому помешать, достаточно меня убить. Насильственная смерть владельца — и камень станет бесполезным. Просто сверните мне шею, ну? Или задушите. Или еще что-нибудь придумайте, только быстро, а то мне страшно.

— Рехнулась? — Милит от удивления даже на «ты» перешел, но быстро взял себя в руки: — Простите, Алина, но я не стану этого делать.

— Послушайте, Тивасар сам сказал, что убьет меня после обряда. Так назовите хоть одну причину, кроме вашей собственной щепетильности, почему мой вариант — не вариант?

— Ваш дядя меня прикончит. А ваша тетя ему поможет, — терпеливо разъяснил милит.

— Тетя? — заинтересовался Гатиг, до этого благоразумно не вмешивавшийся в разговор. — Мне казалось, у старшего Эллерта были только сыновья…

— Мамина сестра, — вздохнула Алина.

— Не из рода Эллертов, но при этом ваша кровная родственница? — дотошно уточнил профессор.

— Да. Она, конечно, очень расстроится, если со мной что-то случится, но… со мной же уже случилось. Поэтому давайте побыстрее.

«Очень расстроится» — это мягко сказано. Но ведь выбора-то нет? А такое самоубийственное решение — это вроде как добровольная жертва, смерть за правое дело. В книжках за такое памятники ставят и всякие почести воздают. Посмертно…

— Погодите, клисса, — оборвал ее суицидальные мысли Гатиг. — Умереть вы еще успеете. Но сейчас мне кажется, что у нас появился небольшой шанс. Слушайте внимательно…

Два часа ожидания тянулись бесконечно. Чтобы хоть как-то скоротать время, Нина читала про себя стихи и напевала вслух песни, бродила вдоль кустов, поглядывая на едва видимые в лунном свете стрелки часов, и решительно не знала, чем еще можно заняться. В итоге начала перебирать вещи Ракуна — исключительно от скуки. На всякий случай напомнила себе, что нехорошо лазить по чужим сумкам и карманам, но ведь прямого запрета не было.

Зато она очень хорошо помнила указание насчет денег, спрятанных в сапоге. Сами по себе финансы ее сейчас не интересовали, но разве нормальные люди делают тайники в каблуках и таскают с собой булавки со встроенным микрофоном? Это отдавало каким-то шпионским романом и здорово будоражило воображение.

Да и вообще, если Силь управляет местной разведкой, то почему Ракун не может на нее работать?

С другой стороны, болезненный ангелочек, в отличие от своего полосатого друга, не вел себя как гормонально озабоченный подросток. Им бы условный внешний возраст местами поменять — идеально бы вышло.

Нина добросовестно обыскала вещи, но больше ничего, подтверждающего шпионскую версию, не нашла, а оставленные в карманах арфактумы могли оказаться чем угодно. И если омолаживающие таблетки и прилагающаяся к ним бутылочка с зельем выглядели знакомо и понятно, то рыбья чешуйка и металлический чемодан размером со спичечный коробок больше походили на содержимое детского тайника.

Хотя…

Нина рассмотрела чемодан и недоуменно нахмурилась. Несмотря на миниатюрный размер, в глаза бросались отломанное колесико, треснувшая ручка, замотанная изолентой, и слегка расходящаяся молния на одном из карманов. Никаких сомнений, это был ее чемодан! Тогда почему Ракун сказал, что потерял его?

Со стороны города показалась знакомая машина, и Нина торопливо пригнулась, прячась за кустами. Сунула арфактумы в карман, чтобы не мешались, сверилась с часами — время еще не вышло, но Тивасар уже вернулся. Плохо!

На всякий случай подождала еще немножко. В ночной тишине было слышно, как требовательно посигналила машина, как с лязгом открылись перед ней металлические ворота. И почти сразу же захлопнулись обратно. Ракун так и не появился.

Вот теперь точно все!

Стеклянная палочка с хрустом переломилась пополам. Белесый дымок выплыл из стержня, тонкой струйкой устремился в небо и растаял там без следа. Больше ничего не произошло.

Нина и сама не могла толком объяснить, чего она ждала: выстрела ракетницы, вопящей сигнализации или открывшегося портала, из которого повалил бы спецназ. Наверное, ее устроил бы любой заметный результат, но сейчас она не понимала, сработал ли арфактум хоть как-нибудь. Вдруг у него срок годности кончился!