— Простите, что втянул вас в это. — Вторая попытка заговорить оказалась успешнее первой — тело слушалось заметно лучше, даже дыхания на фразу хватило.

— Да заткнитесь вы! И хватит вертеться, а то все раны разойдутся, — буркнула Алина и украдкой поморщилась — от резкого движения разбитая губа снова лопнула, выступила капелька крови, которую девчонка машинально слизнула.

Долану на миг стало больнее, чем от собственных травм.

— Простите, — упрямо повторил он. — Если сможете, конечно.

— Если выживу, то, наверное, смогу. Вопрос в том, выживу ли.

Алина зябко поежилась и нырнула куда-то вбок, уходя из поля зрения. Долан повернул голову следом, и от движения боль с новой силой сдавила виски, вгрызлась в спину и плечи. Зато наконец-то получилось разглядеть что-то кроме потолка, хотя разглядывать здесь было особо и нечего. Подвальное помещение, похожее на винный погреб, разве что без бочек или бутылок. Каменный пол, кирпичные стены, зачем-то вбитый в потолок крюк, никакой мебели, одинокий и тусклый шарик-светлячок, трепыхающийся под самым потолком.

И — совсем уж неожиданно — пожилой мужчина, дремлющий в углу на тонком матрасе.

Долан наконец-то сообразил, что под ним тоже не голый камень, а шерстяное одеяло — местами дырявое и изрядно напитавшееся кровью. Только поэтому он еще не отморозил спину на холодном полу.

Алине в тонкой майке и коротких шортах приходилось куда сложнее: она прыгала по подвалу, пытаясь согреться и бормоча себе под нос песенку про пингвинчиков, которым не холодно.

— Возьмите мою куртку, клисса, — велел Долан.

— Вам не нравится идея умереть у меня на руках от заражения крови? Думаете, от воспаления легких будет быстрее?

— Алина, пожалуйста, наденьте куртку, — повысил голос милит. — И никто не умрет. Я оставил указания друзьям. Если завтра не выйду на связь, то они сообразят, где меня искать.

— Молодой человек, нельзя ли чуть потише? — раздраженно одернули с матраса. Человек, спавший там, с кряхтением потянулся, подул на замерзшие руки. — Завтра все мы будем уже мертвы, так что ваши друзья в лучшем случае оплачут ваше тело.

Долан присмотрелся к неожиданному соседу и с удивлением обнаружил, что знает его. Профессора Гатига несколько раз приглашали читать новобранцам лекции о камнях и арфактумах — так, для общего развития. Один раз он даже соблаговолил появиться.

Выглядел профессор как типичный пожилой ученый — лохматый, седой, с кустистыми бровями и бородавкой на носу. И с неизменной тяжелой тростью, которую таскал с собой в основном для статуса или, возможно, чтобы злобно стучать ею по полу и мебели. Поговаривали, что на самом деле эта трость — какой-то очень мощный и многофункциональный арфактум, но все на уровне слухов.

Судя по тому, что сейчас профессор остался без трости, слухи можно было считать доказанными — обычную палку отбирать не стали бы.

Или стали бы?

Долан, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, проверил собственные карманы. У него забрали все: и жетон, и арфактумы, и деньги, и даже носовой платок. И ботинки сняли. Параноики!

Зато на Алине красовались оба ее камня. Впрочем, толку от них до инициации не имелось никакого, а без арфактумов и подавно. Но девчонка с похвальным упорством старалась не унывать:

— Коба и остальные знают, где мы. Они нас не бросят!

— Еще как бросят, — уверенно ответил Долан. — Если успели удрать, то обратно уже не вернутся. Придется справляться самим. Наденьте куртку!

Алина из чувства противоречия отступила подальше от милита. Он вздохнул и попытался подняться. Чувствовал себя мужчина вполне сносно, случалось и хуже. В основном тело украшала художественная россыпь из синяков и рассечений, болезненных, но не смертельных. А что голова трещит — это, видимо, сверху камнем прилетело. Попытка задержать Тивасара как раз этим и закончилась: магнат, увлекшись, раздолбал часть стены над дверным проемом, и Долана сначала оглушило взрывом, а потом завалило камнями.

Возможно, в обратном порядке.

Больше всего беспокойства вызывал не желающий открываться глаз, но оказалось, что не так все страшно — просто кровь из разбитого виска накрепко склеила ресницы. В итоге милит, кажется, выдрал половину из них, пока пытался обрести зрение, зато теперь мог смотреть обоими глазами. Правда, картинка все равно расплывалась и кружилась, пол под ногами шел волнами, и очень сложно было на этих волнах удержаться.

Но до Алины Долан все же добрался, решительно натянул на нее куртку, запахнул поплотнее — и наткнулся на настороженный, недоверчивый взгляд.

— Почему вы не предупредили, что используете меня как наживку? — уже совсем не злобно, скорее грустно спросила девушка.

— Не хотел пугать.

— Я в любом случае испугалась бы! Когда тебя похищают и куда-то тащат — это, знаете ли, очень страшно!

— Надо было, чтобы перед Тивасаром вы вели себя естественно.

— Неправда! Надо было, чтобы я вытянула из него как можно больше информации и не засветила эту проклятую булавку! И не пыталась бы так глупо сбежать. Я бы просто согласилась на все условия, а потом вы пришли бы с каким-нибудь отрядом спецназа и вытащили меня. Сейчас бы уже вытащили!

Долан покаянно опустил голову. Привести людей из Истока он смог бы не раньше завтрашнего заката, но девчонке совсем не обязательно это знать. Если ей так хочется его обвинить — пусть обвиняет. Тем более что в чем-то она права.

Да что уж там, практически во всем права!

— Рассказывайте. С самого начала, — велела Алина. В голосе неожиданно прорезался металл. — Зачем вы все это затеяли?

— Категорически поддерживаю! Молодой человек, немедленно объясните: чего вы пытались добиться своей глупой выходкой? — поддержал девушку ученый.

— Здравствуйте, профессор Гатиг, — наконец-то поздоровался Долан. — Может, тогда и вы расскажете, как здесь очутились и что происходит?

— Непременно, непременно, — закивал старик. — Но только после вас.

Что поделать, пришлось рассказывать.

Вечер плавно превращался в ночь, на небе сияли яркие звезды, а дорога мягко ложилась под колеса двух лисапедов.

Ракун не слишком любил этот вид транспорта, но сейчас он казался наиболее оптимальным: не ржет в самый неподходящий момент, в отличие от лошади, не ревет мотором, как машина, а по скорости даст фору и тому, и другому. А еще практически незаметен в темноте, особенно если взять черный, а не голубой в цветочек. Благо выбор в мастерской у Лисара был огромный, а останавливать магоса, который внезапно решил прокатиться, никто и не подумал.

Нина ехала следом, успевая и звездным небом полюбоваться, и за Ракуном понаблюдать. И то, что она видела, ей совсем не нравилось. Магос стал какой-то непривычно нервный, дерганый, и даже на волнение это списывалось с трудом. В конце концов, волновался он со вчерашнего дня, а нервничать начал только сейчас, когда они почти добрались до нужного места.