Я вспоминаю нашу поездку к месту, где Йошка бросил фургончик. Над рекой Северн возвышаются холмы Уэльса. До них рукой подать. На берегу были видны лодки. Он поджег фургончик и повел ее на берег, а через пару часов они уже были на месте. Управлять лодкой для него, конечно, не проблема. Я представила, как он причаливает к берегу и осторожно помогает Наоми сойти. Все в порядке.

– Ночью мы проведем облаву, – говорит Майкл.

Я вздрагиваю.

– Когда? И откуда вам известно, что он там?

Майкл не уточняет время облавы. Боится, что я все испорчу – приеду раньше его, забегу в табор, выкрикивая его имя. А может, и правильно боится. Может быть, я бы так и сделала.

– За табором ведется наблюдение, – произносит Майкл после долгого молчания. – Его там видели. – Он бросает на меня короткий взгляд. – Дженни, я скажу тебе сейчас одну вещь, только не надо особенно надеяться. Там есть девушка, на вид лет шестнадцати, светловолосая. Вчера видели, как она вышла из одного фургона и вошла в другой. Наблюдение велось издалека, так что, была ли это Наоми, сказать пока нельзя.

У меня перехватывает дыхание. Именно это я ждала услышать все долгие четырнадцать месяцев. Да, может быть, это не Наоми, но все равно мое сердце колотится так, что заглушает его слова.

Майкл хмурится.

– Возможно, он успеет где-нибудь спрятаться. Мы обыщем весь табор с собаками. Не исключено, что на какое-то время придется задержать всех.

– Неужели всех?

Я представляю себе полицейских собак, натягивающих поводки, пронзительный плач младенцев, женщин, вскакивающих с постелей в белых ночных рубашках.

– Да, всех.

Проникающий сквозь окно бледный луч солнца высвечивает в его волосах седину, которой я раньше не замечала. Морщины между нахмуренными бровями глубокие, как будто прорезанные ножом. Утренний свет безжалостен.

Наоми там. Она и ее ребенок, их приняли в большую семью. Для кочующих людей семья очень много значит. Йошка убедил ее оставить ребенка. Эти люди не жалеют на детей время. Вон их сколько было возле девочки, которую оперировали в отделении Тэда. А другие дети были предоставлены сами себе, потому что их матери и отцы работали. Как работала тогда я. Мы были постоянно заняты и не замечали, как дети меняются.

Я пытаюсь оставаться спокойной, но мне хочется кричать, петь и танцевать. Она жива. Жива. Он ее не убил. Они любят друг друга. Возможно, он завел с ней знакомство из желания отомстить, но это только вначале… а потом что-то случилось, неожиданное. Он влюбился. Наверное, уже после визита в мой врачебный кабинет. Влюбился и предложил ей другую жизнь в другом мире. И она его полюбила. Потому и улыбалась. Он ее не похищал, она сама с ним ушла. Он подарил ей кольцо, он любит ее, с ней все в порядке. Из глаз у меня текут слезы. Я быстро хожу по комнате, прижимая ко рту ладони, чтобы остановить смех. Майкл должен понять, что Йошку нельзя трогать.

– Наоми, ее ребенок и Йошка, – говорю я, – они теперь семья.

Майкл тоже встает. Ставит кружку на стол.

– Он совершил несколько преступлений. Секс с несовершеннолетней, похищение, насильственное удержание. Каждый, кто знал об этом, – соучастник.

– Он мог не знать ее возраст. С макияжем она выглядит старше. И, наверное, соврала, когда говорила, сколько ей лет, – я протягиваю к нему руку, заставляю сесть рядом. – Она там с ним по доброй воле.

Майкл внимательно смотрит на меня.

– Не романтизируй их отношения, Дженни. Он преступник. Его место в тюрьме.

Я ищу слова, которые могли бы его убедить.

– Она познакомилась с ним в больнице позапрошлым летом, в июле. Ушла в ноябре. Через четыре месяца. Достаточно времени, чтобы все обдумать. То, что было у нее до этого с Джеймсом, перестало существовать. Она встретила настоящего мужчину, Майкл, и поняла, что с ним может оставить ребенка.

Майкл раздраженно вздыхает.

– Она могла и так оставить ребенка. Для этого не обязательно связываться с такими людьми.

– Какими такими?

– А вот с такими. Можно подумать, ты не знаешь, что собой представляют цыгане.

Вот, значит, как он все это видит.

– Она подарила подруге свое ожерелье, потому что жизнь этих людей ее как раз устраивала. – Я говорю, а мое сердце бьется быстрее и быстрее. Боже, у нее ребенок, маленькое существо.

Майкл повышает голос и произносит слова медленно, наверное в надежде, что так они дойдут до меня лучше:

– Они живут в грязи, переезжают с места на место. Сознательно избегают нормальных общественных отношений. И всюду, где появляются, воруют.

Я смотрю на него, но ничего не слышу. Потому что в душе сейчас разговариваю с ней.

Я уверена, что у тебя девочка. Ей сейчас, должно быть, уже шесть месяцев, скоро ты назовешь мне ее имя.

– Ты не думай, что Йошка такой бескорыстный. Вполне возможно, он надеялся использовать ее для каких-то своих преступных целей. Ведь Наоми уже воровала для него кетамин. В Кардиффе он связан с несколькими преступными бандами, занимающимися в числе прочего и организацией проституции.

Что он такое говорит? Когда Йошка улыбался мне во врачебном кабинете, он совсем не был похож на преступника. Тем более опасного. И ни для каких плохих целей он ее использовать не будет. У них все хорошо. Так что пусть Майкл говорит, что ему вздумается, лишь бы вернул ее мне живой и невредимой.

– Мне надо идти, – Майкл допивает то, что осталось в кружке, и встает. – Думаю, не надо говорить, что все это строго конфиденциально. Но, возможно, скоро кое-что объявят в новостях. Я хотел, чтобы ты знала заранее, – он надевает свою теплую черную куртку и тихо добавляет:

– Тэд тоже должен знать. Я ему позвоню.

– Позволь мне, – быстро говорю я. – Так будет лучше.

Его глаза смягчаются, он сжимает ладонями мое лицо.

– Конечно, Дженни. И позвони ему как можно скорее. Отец должен знать.

Я улыбаюсь.

– Спасибо, что приехал и рассказал. Я на тебя надеюсь.

– Жди известий, Дженни, и…

– Что?

– Ничего не предпринимай.

Я прислушиваюсь к затихающему вдали шуму его машины. Что-то предпринять у меня нет возможности, даже при большом желании. Я и Тэду звонить не буду. Подожду, пока Майкл привезет ее ко мне.

Открыв окно, чтобы впустить в жарко натопленную комнату свежий воздух, я стою на сквозняке и чувствую, как по щекам снова текут слезы. Когда она войдет с ребенком на руках, я сразу ее обниму. Прижму свое лицо к ее лицу. Ее кожа будет пахнуть точно так же, как прежде? Волосы, конечно, отросли. И сама она, наверное, стала выше ростом.

Я ждала четырнадцать месяцев. Подожду еще несколько дней.