— Мисс Мэгги, вы в тот воскресный день шли по улице рядом с человеком, изображенным на портрете?

— Не отвечайте, мисс Мэгги! — вмешался Локхард. — Мистер Роксбридж, наличие или отсутствие там мисс Мэгги для этой части судебного заседания не имеет значения. Но, возможно, будет иметь значение позже, когда мы попробуем установить мотивы убийства. Если, разумеется, удастся доказать, что убийство было совершено именно герцогом. Будете опровергать, что в тот вечер по улице шел мистер Юджин, а следом за ним шел герцог Родерик?

— Нет, Ваша Честь.

— Тогда продолжаем. Сержант Хопкинс, возле трупа мистера Юджина лежала его шпага. Она была окровавлена?

— Да, Ваша Честь. Довольно сильно.

— Сержант, на судебном процессе, который проводил судья Хикмен, вы высказали предположение, что на шпаге кровь убитого из раны на шее. Вы до сих пор придерживаетесь этого мнения?

— Ваша Честь, это только одна из возможностей. Тогда она была основной, потому что на подозреваемом не было ран вообще.

— С вами пока все, сержант. Преподобный Марк, расскажите о вашей встрече с герцогом в ночь в воскресенья на понедельник.

— Эта встреча произошла на лесной дороге. Он стоял на обочине, а карета милорда архиепископа, в которой был и я, проезжала мимо, и карета остановилась, потому что герцога приняли за разбойника. Но милорд архиепископ узнал его по голосу и пригласил внутрь кареты.

— Ваше преподобие, я не имел возможности ознакомиться с вашими показаниями на стадии предварительного расследования. И мне не очень понятно, откуда взялся голос герцога. Герцог на обочине лесной дороги что, пел?

— Нет, Ваша Честь, — улыбнулся Марк. — Он обменивался угрозами с одним из наших стражников. Негромко, но ночью звуки хорошо разносятся.

— Спорный вопрос, — заметил Локхард. — Но это не имеет большого значения. Итак, милорд архиепископ пригласил герцога сесть в карету. Герцог, надо полагать, принял его приглашение?

— Да, Ваша Честь. Герцог сел в карету, и мы увидели, что он ранен в плечо. Милорд распорядился, чтобы я его перевязал.

— Ваше преподобие, рана была на правом или левом плече?

— На левом, Ваша Честь. Так вот, я, как умел, перевязал рану.

— Ваше преподобие, вернитесь немного назад. Левое плечо герцога было ранено. Рана была открытая или перевязанная?

— Ваша Честь, ни то и ни другое. На рану был налеплен кусок ткани, он даже к ней не присох, потому что кровотечение продолжалось. Я его убрал и наложил повязку.

— Ваше преподобие, вы опять забегаете вперед. Вы сорвали с раны герцога лоскут ткани, которым он либо кто-то другой пытались остановить кровотечение. И что вы с этим лоскутом сделали?

— Выбросил его из кареты, Ваша Честь. А что с ним еще можно было сделать?

— Ваш вопрос, преподобный, останется без ответа, поскольку проблема, что можно сделать с окровавленным лоскутом ткани, не входит в компетенцию данного суда. С вами, ваше преподобие, пока прервемся. Капитан Мелвилл, что вы можете сообщить суду об этом лоскуте ткани?

— Ваша Честь, я и несколько драгун тщательно осмотрели ту дорогу и нашли этот лоскут. Вот он, Ваша Честь.

— Протест, Ваша Честь! — отреагировал Роксбридж. — Ниоткуда не следует, что это тот самый лоскут!

— Принят! Капитан, вы нашли просто некий лоскут. Теперь обоснуйте, что он имеет отношение к делу.

— Позвольте задать вопрос, Ваша Честь! — Роксбридж рвался в бой.

— Задавайте, если он касается показаний капитана, — разрешил Локхард.

— Ваша Честь, вы говорили, что показания преподобного Марка вам были неизвестны. В таком случае, почему капитан Мелвилл отправился искать этот лоскут? И как его вообще можно было найти? Дорога достаточно длинная, а точное место неизвестно.

— Мистер Роксбридж, вы задали два вопроса, а не один. Но мы попробуем найти на них ответы. Действительно, я не допрашивал преподобного Марка на стадии предварительного расследования. Это сделал капитан Мелвилл. В начале судебного заседания я говорил, что предварительное расследование мы с ним проводили совместно. Вам, мистер Роксбридж, я настоятельно рекомендую внимательно слушать то, что здесь говорится. Иначе вашего подзащитного остается только пожалеть. А вот как капитан Мелвилл нашел то, что искал, я не знаю. Но с удовольствием послушаю его рассказ об этом. Озвучить этот рассказ в ходе судебного заседания будет полезно также для того, дабы избежать обвинений мистера Роксбриджа в том, что этот клочок ткани никто не находил, а его просто откуда-то отрезали и пропитали кровью. Эта идея так и вертится у мистера Роксбриджа в голове. Мы вас слушаем, капитан.

— Ваша Честь, найти его оказалось проще, чем кажется. Когда я вернулся сюда из Лондона, где поговорил о событиях той ночи с милордом архиепископом и его секретарем преподобным Марком, я подумал, что выброшенный из кареты лоскут может стать важным доказательством.

— И совершенно верно рассудили, капитан! Это действительно немаловажное доказательство. Пожалуйста, продолжайте.

— Полностью обыскать дорогу в самом деле невозможно, потому мы поехали на озеро, а оттуда мои люди пошли по двум тропинкам, которые выводили на нужную дорогу. Я предположил, что раненый, выйдя на дорогу, там и остановится передохнуть. По крайней мере, перекрестки тропинок и дороги — лучшее место для начала поисков. И в окрестностях одного из перекрестков мы лоскут и нашли.

— Спасибо, капитан. Теперь обоснуйте, что этот лоскут имеет отношение к делу. Только не просите его преподобие опознавать лоскут. Мистер Роксбридж обоснованно возразит, что ни один нормальный человек не сможет отличить один окровавленный лоскут от другого такого же.

— Хорошо, Ваша Честь. Этот лоскут имеет отношение к делу, потому что он самым очевидным образом отрезан от куртки убитого.

— Протест, Ваша Честь! Куртка убитого не приобщена к делу!

— Принят, мистер Роксбридж. Видите, я во всем иду вам навстречу. Капитан, одежда убитого сохранилась?

— Да, Ваша Честь. Куртка у нас с собой. Сержант, принесите куртку судье.

— Одну минуту! Кто может подтвердить, что это та самая куртка, что была на трупе? А то мистер Роксбридж беспокоится.

— Я могу подтвердить, — заявил капитан. — Одежду с него снимали у меня на глазах.

— В таком случае, куртка приобщается к делу как вещественное доказательство. Теперь давайте сюда лоскут. Вы правы, капитан, совершенно очевидно, что лоскут отрезан именно от этой куртки. Лоскут тоже приобщается к делу.

— Протест, Ваша Честь! Не доказано, что лоскут имеет какое-то отношение к моему подзащитному! Из того, что этот лоскут найден на той же дороге, на которую преподобный Марк бросил лоскут с раны герцога, не следует, что это один и тот же кусок ткани!

— Протест отклонен, мистер Роксбридж. Лоскут приобщен к делу не потому, что он сорван с раны герцога Родерика, а потому, что он отрезан от куртки мистера Юджина. Так что именно этот кусок ткани к делу имеет самое непосредственное отношение! Мистер Роксбридж, я прошу вас быть внимательнее. А вам, Ваша Светлость, в частном порядке выражаю недоумение по поводу того, что вы привлекли к своей защите мистера Роксбриджа, а не стряпчего-мага, хорошо знакомого с магическим судопроизводством. А мы продолжаем. Преподобный Марк, вы остановились на том, что выбросили на дорогу лоскут ткани. Что происходило дальше?