у него билось так сильно, что он видел, как с каждым ударом поднимается и опускается рубашка. Прокурор включил аварийку, открыл дверь.

Он узнал много. Может, даже слишком много.

“Надо связаться с австралийцами, – подумал он. – Сегодня, самое позднее завтра”.

Бобжицкий нажал педаль сцепления, повернул ключ в замке зажигания.

А потом выбежал из машины, и его стошнило в придорожные кусты. Трава гнулась к земле под порывами ветра от проезжающих мимо машин, в траве валялись ржавые банки из-под пива и рваные пакеты. Нитки густой обжигающей рот слюны тянулись, словно паутинки бабьим летом.

Бобжицкий вытер лицо платком и сел в машину. Вдали высились силуэты варшавских небоскребов.

Юлита заложила руки за голову, потянулась. У нее болело все. Спина, плечи, ноги – от неудобной позы. Голова – от химического цветочного аромата, бьющего в нос из елочки-ароматизатора на зеркале. Глаза – от постоянного смотрения в экран. Последние несколько часов они просматривали записи с камер наблюдения в доме Бучека. Достаточно быстро нашли нужную камеру, с которой было видно парковочное место актера. Но потом им пришлось просмотреть пленки за последние несколько недель. Даже на ускоренной перемотке это тянулось целую вечность. То и дело в кадре появлялся Бучек. На ускоренной перемотке он выглядел забавно, как персонаж шоу Бенни Хилла, тарататарарата-татарарара. Бучек паркуется. Бучек трогается. Бучек несет сумки с покупками. Бучек ссорится из-за чего-то с женой. Бучек привозит сына с футбола. Бучек, сдавая задом, задевает машину соседа, с минуту раздумывает, что делать, смотрит прямо в объектив камеры, после чего вырывает листочек из календаря, пишет что-то на нем и подкладывает под дворник поврежденной машины. Юлите стало жарко. Она видела то место в дневнике, откуда Бучек вырвал страницу. Провела пальцем по рваному краю.

– Все в порядке? – Тран остановил запись.

– Да, да. А что?

– У тебя странное лицо.

– Да? Нет, ничего. Давай дальше.

Пусто, пусто, пусто, ничего не происходит. Бучек паркуется. Бучек трогается. Бучек несет сумки с продуктами. Юлита зевнула, прикрыла глаза. Бучек говорит по телефону. Бучек роняет сумку, выходя из машины, собирает с пола апельсины. Бучек уезжает куда-то из дома вечером, вместе с женой, может, на ужин к знакомым, может, в кино. Возвращаются, паркуются. Пусто, пусто, пусто.

– Может, хоть музыку какую-нибудь включишь? – вздохнула Юлита. – Я помру от скуки.

– Угу.

Щелк. Резкие гитарные риффы, перкуссия словно разогнавшийся поезд, высокий и визгливый вокал. Что-то знакомое.

– Judas Priest? – спросила она.

– Да.

– Первый парень моей сестры их слушал. Единственный парень с длинными волосами во всем Жуково. Однажды…

– Тихо, тихо! – Янек подскочил на сиденье, остановил видео, промотал немного назад. – Смотри.

Надпись в нижнем углу показывала “17:18, 13 X 2018”. Бучек паркует машину, выходит. В одной руке у него тканевая сумка, из которой торчат багеты, в другой ключи от машины. Он нажимает кнопку на пульте, чтобы закрыть машину. Не срабатывает. Удивленный Бучек останавливается, нажимает кнопку еще раз. На сей раз машина мигает фарами, замки опускаются. Бучек открывает дверь в подъезд, исчезает.

– Ну и?

– Дальше смотри.

Через пять минут из мертвого угла, не попадавшего в кадр, выходит мужчина. Высокий, на вид метр девяносто. На нем кепка с козырьком, закрывающая лицо, и кожаные перчатки. Он заглядывает под машину. Достает оттуда маленький предмет, что-то с ним делает. Пик-пик, двери открываются. Мужчина садится в машину.

Юлита нажала на паузу.

– Ох, черт… – прошептала она.

– Я тебе говорил.

– Как… Как он это сделал? У него был второй комплект ключей?

– Нет. Он обошелся без них. – Янек отмотал запись на несколько кадров назад. – Видишь приборчик, который он достал из-под машины? Он называется RollJam.

– Окей… И что это?

– Знаешь, как работают эти пикалки для автомобилей? – Тран достал ключи от машины из кармана куртки, помахал ими перед ней, как перед ребенком, которому показывают погремушку. – Подозреваю, что нет.

– Мог бы и промолчать, – скривилась Юлита. – Конечно, не знаю, я же тупая. Говори давай.

– Внутри есть передатчик. Нажимая кнопку, ты посылаешь радиосигнал, а когда сигнал доходит до приемника, замки открываются. Ясно?

– Ясно.

– Раньше постоянно использовали один и тот же сигнал… Но это так себе решение с точки зрения безопасности, потому что такой сигнал можно перехватить. Поэтому в современных автомобилях ключ каждый раз меняется. Ты можешь его перехватить, но в следующий раз он все равно не сработает.

– Ладно, но как в таком случае машина должна распознавать сигнал владельца?

– Хороший вопрос. И у передатчика, и у приемника есть псевдослучайные генераторы кодов, которые между собой синхронизированы. Каждый раз, когда ты нажимаешь на кнопку, генераторы выбирают новый ключ, который может показаться совершенно случайным, если не знать исходной точки их расчетов, а ее задает производитель.

– Неглупо.

– Ага. Долгое время казалось, что такую систему безопасности не взломать… Ну а потом появился RollJam. Он работает так: блокирует приемник в автомобиле, поэтому сигнал до него не доходит…

– А, и поэтому Бучеку не удалось закрыть машину в первый раз?

– Да. При этом заблокированный сигнал записывается на RollJam… И потом его можно воспроизвести. В памяти приемника в автомобиле этот сигнал стоит как надежный, ведь он сам его сгенерировал, но еще неиспользованный. Поэтому достаточно нажать на кнопку… – Янек включил запись, автомобиль Бучека мигнул фарами. – И вуаля, замок открывается.

– Ясно. И где можно достать такой гаджет?

– Официально? Нигде. Наверное, можно купить где-то на черном рынке… Или сделать самому. В Сети есть инструкции. RollJam придумал один “белый”[57] хакер, он показывал его на DEF CON[58] в Лас-Вегасе год или два назад…

Юлита его уже не слушала… Она смотрела, как мужчина садится в автомобиль Бучека, наклоняется и на мгновение исчезает за приборной панелью. Проходит пять минут, десять. Внезапно мужчина выпрямляется, осматривается, словно его что-то спугнуло; может, он услышал чей-то голос, может, увидел, что кто-то идет в его сторону. Он выскакивает из машины, идет быстрым шагом. На одном кадре смотрит в сторону. Даже на зернистой, черно-белой записи видно, что у него в ушах большие дыры. Как от тоннелей. Как у мужчины, которого Леон видел на похоронах Бучека. Она вздрогнула. Внезапно до нее дошло, что она видит. Она видит, как убийца готовит ловушку для своей жертвы.

– Янек… – Она замолчала, услышав, как дрожит ее голос. Сглотнула слюну, начала еще раз. – Слушай, играть в сыщиков было весело… Но я сдаюсь.

– Почему?

– Нужно идти в полицию.

Янек закрыл компьютер, забарабанил пальцами по корпусу.

– Видишь ли… С этим может быть маленькая проблема.

– Какая?

Он повернулся в ее сторону. Торчащие во все стороны короткие черные волосы. Плоский веснушчатый нос. Черные, смертельно серьезные