– Рабы быстро перенимают привычки своих хозяев, – невозмутимо заметил Адрас.

Я в этот конкретный момент также думала о том, что это может стать проблемой. Внушительной проблемой для бывших наложниц, казавшихся хрупкими былинками по сравнению с тренированными гладиаторами.

Принц Мрака продолжил:

– Гладиаторы женщин видят по большим праздникам. Одну-двух на всю оголодавшую толпу. Им обычно отдают провинившихся наложниц. Особо провинившихся.

Тэхарс для разнообразия тоже решил высказаться:

– Сегодня у кого-то будет большой праздник.

К счастью, хотя бы Эдогар промолчал. Зато Адрас решил побольше узнать о моем мире и поинтересовался:

– Женщины в вашем мире подвергались подобному?

– Да, конечно, – легко ответила я. – В далекие, очень далекие, очень отсталые времена существования рабства.

Темный принц хмыкнул. Эдогар помрачнел, Тэхарс со смешком заметил:

– Назвать Эрадарас отсталым – это смело.

– Правда всегда сурова, – сообщила ему.

А затем пояснила для Адраса:

– Рабства в том виде, какой мы наблюдаем здесь, у нас не существовало никогда. Имелись другие варианты, так называемое долговое рабство – когда человек поступал в услужение за долги, военное рабство – захват пленников и содержание их на правах домашнего скота до тех пор, пока родственники не выкупят, и… временное рабство.

– Временное? – переспросил Адрас.

– Да, – подтвердила я, – времена передела территорий воинствующими князьями и их варварскими дружинами. Это когда утром крепость захватил один вождь, в обед – другой, к ночи – третий.

– Хм, – задумчиво произнес Адрас. – И каков был итог этого? Много людей погибло?

Меня определенно все больше озадачивал данный конкретный мир.

Повернув голову, посмотрела на принца Мрака и спокойно ответила:

– За счет стремительного увеличения рождаемости население выросло в пять раз, заселив пустующие территории и положив начало образованию новых государств. И я, если честно, не могу понять, почему вы задали вышеозвученный вопрос?

Адрас промолчал, зато высказался Тэхарс:

– У темных принято так: захватил крепость – вырезал всех подчистую.

– Женщин и детей тоже? – не поверила я.

– Детей сразу, женщин – попозже, – с энтузиазмом поделился информацией дракон.

Вот поэтому и отсталые. Цена жестокости – падение цивилизации, и мне придется заставить их это усвоить. Вопрос в том – как? Самым простым решением было оставить с освобожденными рабами отряд светлых для контроля, но… я не была уверена, что светлые не воспользуются ситуацией, и второе – о какой свободе может идти речь, если в качестве контролирующего органа у людей будут все те же эллары. Нет, путь, конечно, легкий, но неправильный.

И я вновь оценивающе посмотрела на притихшую толпу рабов, которых собрали во дворе Лунного дворца. С высоты террасы, которую отделяло от земли более двадцати ступеней, мне были хорошо видны все люди, как, впрочем, и я им. И в принципе так как наложниц привели уже, то ждать более нам всем было нечего, следовало начинать действовать.

Я и начала, уточнив два вопроса:

– Адрас, вы сможете снять ошейники с них всех одновременно?

Темный принц величественно кивнул.

Вот и отлично. Второй мой вопрос был обращен к Юматару и изрядно удивил его:

– Какая работа у рабов считается самой грязной и неблагодарной?

Светлый ответил с некоторой задержкой:

– Уборка человеческих нечистот, пресветлая императрица.

М-да, предсказуемо.

Когда я подошла к краю террасы, в лицо ударил свежий вечерний ветер, белое светило уже практически скрылось за горизонтом, и в небе полновластно царило темное, как ни странно, сияющее необыкновенным, зеленоватым сиянием. Черная звезда была прекрасна.

Едва я остановилась у самого края, так чтобы меня видели все рабы, толпа испуганно притихла. О том, кто такая я, им уже, вероятно, рассказали, сплетни всегда разлетаются быстрее ветра, и теперь я видела то любопытство, что проглядывало сквозь страх. Абсолютный, панический, инстинктивный ужас, такой, какой был способен внушать только кесарь. И несмотря на то что пресветлого императора здесь не присутствовало, всем вокруг было превосходно известно, кто стоит за мной. И на какое-то мгновение я ощутила эту силу, силу Араэдена, с легкостью способного захватить за один день целую империю… чтобы в итоге взять и сунуть завоеванное мне с посылом «сделай из этого что-нибудь путное»!

– Рабы, – произнесла я четко поставленным, отработанным голосом истинной наследницы Оитлона, – я, Катриона Ринавиэль Элларас Ашеро из рода Уитримана, Дарующих жизнь, сегодня дарую свободу тем из вас, кого сочла достойным столь ценного дара.

Новый язык давался мне сложно. Я не до конца чувствовала его, и сейчас старалась максимально упрощать свою речь, чтобы быть правильно понятой.

– Все вы, – обводя взглядом затаивших дыхание людей, – получите шанс быть свободными, трудиться на благо себя и своей семьи, возможность принимать решение самостоятельно, возможность построить свой город, свое общество на основе равенства и свободы.

Еще одна пауза. Я давала возможность осознать мои слова, почувствовать их, ощутить вкус манящей новой жизни.

Для того чтобы острее осознали цену, что придется заплатить.

– Мой великий отец однажды сказал мне: «Добро – это жить и не мешать жить другим». Запомните его слова. Запомните эти слова, чтобы мне не пришлось каленым железом выжигать их в вашем сознании. «Добро – это жить и не мешать жить другим»! В вашем новом обществе категорически запрещено воровство, насилие и завоевание руководящих позиций путем применения грубой силы. Провинившихся ждет рабский ошейник и уборка человеческих нечистот до конца жизни.

Повернув голову, я посмотрела на гладиаторов и повторила:

– Вне зависимости от того, гладиатор это или обычный раб.

Мне показалось, что дышать эта груда тренированных мышц перестала вовсе.

Вполне удовлетворенная реакцией, я продолжила:

– Свобода начинается с выбора. Я предоставляю вам выбор – те, кто готов к временным трудностям и лишениям на пути к свободе, должны остаться. Те же, кто не готов обрести свободу и ответственность, могут покинуть нас прямо сейчас. Свобода – это дар, его не вручают насильно.

И на этом я замолчала, подняв взгляд к небу и вновь откровенно любуясь Черной звездой. Удивительное небесное тело делало этот небосвод одновременно и столь чужим, четко указывая, что я смотрю на звезды иного мира, и в то же время столь близким.

Я продолжала смотреть в небо, когда часть гладиаторов, несмотря на протестующие возгласы их матерей и отцов, отступила в тень, отказавшись от свободы. Не опустила взгляда и когда несколько наложниц также решили остаться. Это было их право, право на самую страшную ошибку в жизни. Что ж, не каждый, рожденный ползать, способен подняться с колен, некоторым там вполне комфортно.