Каждый раз, когда приближались самолеты, мы, сидя в танках, начинали беспокоиться. Истребители-бомбардировщики, шедшие на очень малой высоте, должны были пролетать прямо над нашими головами, и мы не были уверены, что они не атакуют именно нас. Только в тот миг, когда они оказывались точно над нами, можно было вздохнуть с облегчением. По-видимому, густая тень служила достаточно хорошим укрытием.

Выходя на нынешнюю позицию, мы обратили внимание, что машину трудно повернуть, не потеряв гусеницу. Чтобы немного улучшить управляемость, мы сменили целую секцию гусеницы, но работа раз за разом прерывалась из-за налетов вражеской авиации. Этот утомительный труд по колено в снегу стоил нам немало пролитого пота. Легче всех отделался наводчик — ему запретили отходить от орудия.

Все это время, следуя приказам, пехотинцы 1-го батальона полка СС «Дойчланд» продолжали своими силами наступать по дороге на Фрейне. Там им удалось найти неплохое укрытие. Сначала они шли довольно быстро, но затем по ним из города открыли сильный огонь. Группа истребителей танков, вооруженная «панцершреком», сумела подбить в центре деревни один «шерман» (еще два «шермана» были замечены на южной окраине деревни), но потери были так высоки, что унтерштурмфюрер Хеллер приказал отойти, забрав с собой раненых. Он сам вместе с тремя солдатами, вооруженными «панцерфаустами», остался прикрыть отход. Когда начался внезапный артобстрел, эта группа заскочила в дом. Со второго этажа дома они обнаружили танк, вкопанный в 100–150 м. от дороги, и противотанковую пушку. Эти цели (похоже, те самые орудия, с которыми мы столкнулись утром и которые не смогли обнаружить) были уничтожены «панцерфаустами». Потом в дом попал снаряд. Унтерштурмфюрер Хеллер на время потерял сознание, оглушенный падающими обломками. Очнувшись, он обнаружил, что придавлен горящей балкой. Подошедшие вскоре солдаты из американской разведывательной группы, обжигаясь, с огромным трудом вытащили его и отправили на перевязочный пункт. Убитых солдат полка СС «Дойчланд» американцы также забрали. Позднее унтерштурмфюрер Хеллер узнал, что после 25 декабря на защиту деревни было отправлено более двадцати танков.

Около полудня погода стала портиться. Время от времени начинал падать снег. Пока еще было ясно, я приказал пристрелять из пулемета основные ориентиры на местности (крутые повороты дороги, заметные возвышения и отдельно стоящие деревья), чтобы определить точные дистанции, которые были нанесены на схему. Вполне вероятно, что американцы захотят контратаковать, и мы должны были подготовиться к этому. Как только выдалась возможность, я поговорил с экипажем обершарфюрера Пипперта, покинувшим машину. Мы решили, что танк все еще может быть на ходу. Как только стемнело, экипаж отправился к своему танку и в конце концов сумел привести его обратно. Судя по всему, американцы уже успели побывать внутри.

Командир третьей роты оберштурмфюрер Файт подошел к нам и рассказал о ходе боя на его участке. После того как несколько машин были подбиты, они съехали с дороги в лес на склоне справа от пути наступления, подвергаясь неоднократным налетам истребителей-бомбардировщиков. Я узнал, кто погиб в подбитых машинах. Среди них были мои близкие приятели, с которыми мы уже давно воевали бок о бок. Одним из них был обершарфюрер Фобис. Настроение у всех было подавленное. Видимость все ухудшалась; облака висели низко над землей. Над головой гудели колонны бомбардировщиков, направлявшихся в сторону Германии. С тяжелым сердцем и в бессильной ярости мы могли лишь отчаянно вглядываться в небо над головой. Я залез на свое сиденье и стал рассматривать склон в направлении Лa-Фосс. Оберштурмфюрер Файт, которому позднее суждено погибнуть в Арденнах и получить посмертно Рыцарский крест, стоял перед моим танком рядом с дульным тормозом орудия.

Вдруг показались американские танки. Они спускались по склону со стороны Ла-Фосс широким фронтом, явно намереваясь двинуться в сторону 3-й роты. Я крикнул Файту, чтобы он убирался с дороги — нужно было стрелять. Он не расслышал меня из-за шума двигателей. Очень скоро американцы оказались у пристрелянных точек, и мы выпустили первый снаряд.

Несмотря на тяжесть нашего положения, я не мог сдержать ухмылки, увидев, как воздушной волной от выстрела с Файта сорвало кепи. Он был совершенно сбит с толку, и ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит. Мы выстрелили во второй раз. Благодаря произведенной пристрелке, мы быстро один за другим подбили пять «шерманов», несмотря на плохую видимость. Они двигались по склону чуть правее, под острым углом к нам, на дистанции 500–700 метров. Остальные танки развернулись и отступили. После этого все стихло, и вскоре стемнело. Мы с трудом вернулись в Одень, где смогли спокойно осмотреть машины. Снаряды проделали глубокие вмятины в лобовых плитах. Как ни удивительно, плиты выдержали. К счастью, снаряды встречались с броней под удачным для нас углом.

Увы, но на поврежденной машине мы не смогли принять участия в атаке нашего батальона и мотопехотного батальона полка «Дер Фюрер» на Манэй и Гранмениль в рождественскую ночь. Во время этой атаки 4-й роте, шедшей на острие удара, удалось добиться частичного успеха. Так мы провели последнее военное Рождество. Оно было трудным, требовало от нас максимального напряжения сил и не давало ни малейшего проблеска надежды. Приближение конца и неминуемость поражения становились все очевиднее.

К Рождеству 1945 года почти все мы сидели в каком-нибудь лагере военнопленных, лишенные всех прав, изолированные от всех и назначенные козлами отпущения для всего народа. Некоторые из нас подвергались истязаниям и угрозе голодной смерти. Лишенные всякого имущества, многие остались без крыши над головой. Но есть одна вещь, которую у нас не смог отнять никто: постоянное понимание того, что в лучшие дни и в хорошем положении, равно как и в тяжелых ситуациях, мы всегда безусловно и с полной самоотдачей выполняли свой долг. Примером тому может служить Рождество 1944 года в Арденнах.

Рассказ командира взвода 4-й танковой роты обершарфюрера Эрнста Баркманна

1-я рота танкового полка «Дас Райх» приняла на себя оборону с западного направления и должна была установить контакт с соседями слева, 560-й фольксгренадерской дивизией.

4-я танковая рота осталась в резерве в лесу у окраины Одени, а 2-я и 3-я роты утром 24 декабря двинулись в атаку в западном и северо-западном направлении. В ходе наступления 2-я танковая рота должна была выйти к городу Лa-Фосс через Фрейне. 3-я танковая рота наступала на Гранмениль через Остер.

Затем, с 4-й ротой на острие атаки, 1-й танковый батальон совместно с 1-м и 2-м батальонами полка «Дойчланд» и 3-м (моторизованным) батальоном полка «Дер Фюрер» должен был наступать на лежавший северо-западнее город Манэй, стоявший у важного перекрестка дорог. Повернув оттуда к западу, наступавшие должны были двинуться через Гранмениль на Эрезе на соединение с 560-й фольксгренадерской дивизией, которая должна была на своем участке предпринять ночную атаку в направлении Эрезе.