искренняя, ни с чем несравнимая горечь. Я чувствовала, с каким трудом ему давалось это признание, полное боли и искреннего сожаления, которое он, к сожалению, смог высказать только сейчас. – В пылу ссоры, один неосторожный жест, и… Я был глуп, Саминэ. Зол и глуп, как вспыльчивый мальчишка. Я обидел ту, которой обязан жизнью, той, которую люблю больше этой самой жизни… Это был первый и единственный раз, когда я видел слезы на ее лице. И они появились только по моей вине. И я настолько ненавижу себя за это, что до сих пор не нашел смелости показаться ей на глаза. Пусть не нарочно, но я сломал ее скрипку и, прежде чем принести извинения, я хочу создать новую. Лучшую. Идеальную.

Я промолчала, не сразу заговорив в ответ.

Могла ли я его осуждать в этот момент? Разумеется, нет! Чужая душа – потемки, а чужая семья так тем более. Не сомневаюсь, вспыльчивые характеры их всех ранее приносили много боли друг другу, но и дарили не меньшее счастье. Его семья являлась единственной, неповторимой, и самой необычной из существующих, первая в истории, примирившая своим созданием давних врагов, две враждующих расы. Но следует помнить, что она была создана не политики ради, но во имя большой, настоящей любви, которая смогла противостоять самим Хранителям, которую заметил и оценил сам Хаос…

И Ариатар стал плодом этой самой любви.

И потому я отчетливо понимала, нет, даже чувствовала, он никогда не хотел на самом деле навредить главной женщине в своей жизни. И нет, я не могла, не хотела, да и не находила причин, чтобы хоть как-то обижаться на это. Я понимала, что мама – самое святое, что может быть, и заменить эту привязанность к ней, как и отодвинуть я не смогу ни за что и никогда. Это нельзя даже сравнивать, чувства совершенно другие: материнская, чистая, незапятнанная и, порой невыносимая в разлуке любовь, и отношение к другой женщине, которая внезапно стала частью своей жизни.

Да, чувства Ари ко мне и к ней я различала, принимала и, вопреки множествам устоявшихся предрассудков даже гордилась ими. Тяжело конкурировать с самой Черной Розой Сайтаншесса, но я понимала, что как таковой конкуренции на самом деле нет и быть не может.

И сейчас, как никогда, ясно и четко осознала, что именно он хочет сделать и что пытается донести. Я не собиралась его поучать, наставлять или объяснять, и просто покачала головой, лишь озвучивая то, что отчетливо видела:

- Твоя ошибка лишь в том, что ты пытаешься повторить ту скрипку, которую разбил. Ты хочешь воссоздать утерянное, хотя в глубине души сам понимаешь, что так, как раньше, уже не будет. Ари, идеально склеить разбитое нельзя, как вещь, так и воспоминания. Можно только создать новые. С учетом прошлых ошибок и обид, признавая вину и продолжая жить дальше… Это должен быть твой дар, твое творение, твоя скрипка именно для НЕЁ. Только твоя, а не копия работы принца Маркуса. Понимаешь?

Демон ответил ни сразу.

Отпустив меня, он подошел к верстаку и заново, словно в первый раз оглядел разложенные перед ним детали скрипки. Медленно коснулся пальцами жестких на вид, но шелковистых темных волос из гривы пегаса и воздушных, белоснежных комков шерсти эрингуса. Отследил силуэт уже изогнутых реек, погладил почти идеально выструганный гриф… И прикрыл глаза, признавая:

- Кажется, я понимаю, о чем ты. Поможешь?

И тут былая уверенность и спокойствие меня покинули.

Я? Помочь ему?

- Если не ты, то кто? – распахнув глаза, с привычной насмешкой посмотрел на меня демон, как всегда, правильно различивший все оттенки моих сомнений и терзаемых меня чувств. – Ты – интуит, Саминэ. И видишь то, что не вижу я.

- Но я не…

- А ты не думай, - положив ладони поверх моих, переплетая наши пальцы, уверенно произнес демон, фактически не оставляя мне выбора. Наши руки, повинуясь его воле, уже распростерлись над верстаком, не оставляя шанса передумать. – Дай волю магии и интуиции. А чувствовать я буду за нас обоих.

И не успел он договорить, как от моих ладоней пошло ровное тепло, а затем и свет. Что это было, какая именно магия и чья, я даже не успела подумать. Наверное, это была сырая сила, причем даже не моя – Ариатара. Это подсказал мне характерный, мягкий и теплый золотистый свет, скрывающий в своей глубине небывалую мощь. И мне необходимо было ее не подчинить, но направить, что я и сделала, отпуская все мысли, доверяясь только собственной интуиции и природному дару.

В какой-то момент я даже закрыла глаза, ослабляя все внутренние барьеры, отдаваясь на волю чувствам, своим и чужим…

Но чужим ли?

Я не пыталась контролировать этот поток, этот порыв. Я поверила своему дару, снова выбирая единственно верный путь и отдаваясь ему без остатка. Отпустила все сомнения, позволяя использовать себя, как проводника, сплетая древнюю магию в нужный рисунок, способный выразить десятки самых искренних чувств в прекраснейшем, неповторимом творении…

Да. Когда первый порыв схлынул и я смогла открыть глаза, перед моим взором предстало поистине великолепнейшее изделие, которое я встречала на своем пути. Жриц Латимиры, помимо музыки, учили играть на самых разнообразных инструментах, как обучали пению и многому другому. Естественно, нам приходилось разбираться и в различных музыкальных инструментах, изучать их строение и историю на практике. И сейчас, благодаря когда-то полученным знаниям, я смогла вполне оценить со всех сторон получившийся инструмент.

Но больше полученных знаний, я снова поверила чувствам.

Она была прекрасна.

Обманчиво-хрупкая, утонченно-изящная; с воистину женственными, хрупкими изгибами и невероятным завитком грифа; невыносимо-черная с едва уловимым оттенком зелени; с тончайшими, черно-белыми струнами… Эта скрипка казалась волшебным творением безумного, гениального создателя.

Но, словно всего этого было мало, демон позади меня издал странный хмык и, освободив одну руку из моего плена, с затаенной нежностью взмахнул ей над готовым корпусом, играя длинными пальцами. Всего на миг огненным росчерком вспыхнули руны, и на твердом дереве остались узнаваемые инициалы, выжженные навсегда золотистым пламенем из смешанных стихий: силы Огня и чистого дара Хранителей.

«С.Р».

Сайтаншесская Роза.

Новая и, пожалуй, лучшая скрипка для Повелительницы эрханов была готова.

- Она, - протянув руку, чтобы дотронуться до этого, без преувеличения, произведения искусства. Но в последний момент не решилась, лишь выдала восхищенно, не сумев отвести взгляда. – Она прекрасна.

- Нет,