гррахском трактате. Это было первое измененное растение, которое ему довелось повстречать.

Семена ивы действовали на людей одинаково: вымывали грусть и скорбь, одаривали умиротворением и веселостью. На крупных мужчин подействовало слабее, Зоя же явно схватила передозировку.

— А если не спать? — Босой прикинул, что могилы копать придется прямо на опушке рощи. — Мы тут ничего нужного… Не забудем?

— Нет, но все же не стоит увлекаться. Первое, что она сделает, это вымоет из памяти все трагичное, горестное, плохое и страшное. Три часа пробывший в роще человек теряет чувство страха, а через четыре — чувство самосохранения и понятия свой-чужой. Может запросто пойти обниматься с медведем или подкармливать мясом кошмаров, и даже когда они примутся им ужинать, скорее всего лишь пожелает приятного аппетита. Но ты не беспокойся. Мы управимся за час.

Могилы копали по четверо, тяжелыми широкими лопатами. Каменистый грунт поддавался как жирный хорошо вспаханный чернозем.

Босому не досталось ни инструмента, ни места, и он прошелся между могил.

Кресты ожидаемо не ставили, только массивные могильные плиты, местами вывороченные из земли ивовыми стволами. В этом случае камень прислоняли к стволу.

«в/ч ВВ3961 л/н 305518 старший сержант». «в/ч ВВ3961 л/н 243467 рядовой». «в/ч ВВ3961 л/н 715249 рядовой». «в/ч ВВ3961 л/н 396822 рядовой».

И ни одного имени.

* * *

«Иди сюда!» — Зоя спряталась за широкий ствол и призывно махала рукой. Ее губы беззвучно кричали, — «Иди сюда, скорее!».

Босой сделал вид, что просто прогуливается, потому что Зоя прижимала палец к губам и угрожающе вращала глазами.

«Там…» — она продолжала говорить беззвучно, хотя никто не смотрел в их сторону, — «Прикрой меня!».

Обычный с виду валун, сероватый и шершавый, он ничем не выделялся среди десятков похожих, разве что тем, что развалился слишком близко к статуе грраха. Как будто строители надгробия поленились очистить площадку или подумали, что именно этот камень придаст ансамблю естественную красоту.

«Закрой!» — еще раз потребовала Зоя.

Босой встал так, чтобы худенькое тело девчонки полностью скрылось за его угловатой фигурой.

Зоя уверенно сунула руку в одну из каменных складок.

— Где-то здесь. Вот тут. Да где же? Черт. Вот! Нет.

Она разочарованно обошла кругом валун, а потом еще раз.

— Должно же быть здесь!

— Что ты ищешь?

— Не могу пока сказать. Я не уверена. Но я уже видела такое место.

— Какое? Какое такое место⁈

Девчонка молча отмахнулась, обшарила еще несколько складок и даже попыталась подкопать под валун.

Босой чувствовал себя дураком, особенно когда приходилось хоть вслед за Зоей и прикрывать ее зачем-то от копающих могилы Сынов.

— Может я помогу?

— Ну чем ты поможешь⁈ — в отчаянии махнула рукой Зоя. — Ты себя видел?

— Что во мне не так?

— Ты видел свои руки?

— Что не так с моими руками?

Зоя раздраженно схватила его за кисть и попыталась засунуть ее в отверстие, что исследовала самым первым. Рука и впрямь застряла в самом начале.

— Бесполезное и бессмысленное ты существо, — разочарованно протянула девчонка, — сам как валун, только от дела отвлекаешь.

Босой сунулся в трещину еще раз.

— Да куда тебе! — не отставала девчонка. — Освобождай место. Дай я снова попробую.

И тут часть камня сдвинулась. Как будто гигантская чешуйка сместилась относительно другой. Щель расширилась, пропуская руку.

— Ищи! Нашел? Тащи! Нет? Ищи! — Зоя только что не захлопала в ладоши, но вовремя вспомнила о конспирации и спряталась за валуном.

— Что искать-то⁈

— Ты поймешь. Это здорово, что ты достанешь его сам. Ты поймешь. Это невозможно пропустить.

И Босой нашел. В холоде камня прятался теплый шарик, такой же шершавый и складчатый, как и валун, в котором он прятался.

— Чего ты ждешь⁈ Тащи!

Босой вытащил. Обычный серый камешек, он даже не был идеально круглым, скорее шарообразным или даже слегка овальным. И теплым.

— Суй! Суй его за пазуху! Суй скорее! И никому не показывай! Все! Пошли! Пошли скорее отсюда!

Сыны уж закончили копку. Возле готовых могил встали по четыре человека, пропустили под гробами веревки, опускать. Кремнев вышел вперед, произнести прощальные слова.

— Скажи хоть, что это? Откуда ты знала, что мы это там найдем?

— Да я же говорю, я такое уже видела. Такую статую. Такие надписи и такую иву. И я видела… Это выглядело по-другому, но я сразу поняла, что это оно. Неужели ты не заметил? Да посмотри же еще раз!

Босой оглянулся. Валун все также возвышался над площадкой. Обычный камень, как и все остальные. Разве что необычной формы, особенно если знать, с какой стороны посмотреть. Как будто на землю опустилось какое-то большое грузное существо, смертельно уставшее.

— Мы мне было проще, — сжалилась Зоя, — мама Ласки тоже превратилась в камень, но внешне осталась кошкой. А твой… Я даже не знаю, кем он вырастет, но точно станет огромным неуклюжим здоровяком. Прямо как ты сам.

* * *

Большую часть новобранцев приводили Изгои, но были и такие, что приходили сами, поверив слухам о таинственном отряде, что уже тридцать лет убивает гррахов. Кремнев брал не всех, но встречал и проверял каждого пришедшего лично.

С удовольствием в отряд принимали молодых охотников и видавших виды наемников, разочаровавшихся в кочевой жизни без родины и цели. Без вопросов брали мужчин, потерявших из-за гррахов семью или друзей, даже если у кандидатов не имелось необходимых навыков и подготовки.

И все же не редко бывало и такое, что приходившим отказывали. Слишком часто люди не понимали, что впереди их ждут десятки лет беспросветной однообразной службы и постоянные рейды на борьбу с чудищами, которых обычный человек не сможет представить себе даже в страшных снах.

Пришедшие с фермы Куян и Буре оказались коренастыми, невысокими охотниками с кривоватыми ногами, как будто только что слезшими с коня. На лошадях люди давно уже не ездили, но осталась генетическая дань тем векам, что их предки и вправду неделями не спешивались. Они стояли перед Кремневым в грубых льняных рубахах и жарких кожаных чехлах с нашитыми стальными пластинами. Только ботинки у них были родом из прошлого, видимо, с одного из уцелевших военных складов.

У Босого сердце сжалось, когда он представил, как ценили эти двое свои ботинки, каким считали богатством. Отдали, поди, за них месячный заработок, а то и два. Гордились, поди. Придем, мол, в Гранитный не с пустыми руками, покажем, мол, каковы.

Ботинки придется выбросить. Не сохранить, потому что Кремнев терпеть не мог никому не нужный хлам, и не продать, потому что Сынам Гранитного не нужны были деньги, а именно выбросить, как и всю свою прежнюю жизнь.

— Стандартный испытательный срок для новичков — пятнадцать дней, — Кремнев говорил строго,