Он снова поворачивается к доске.

– Номер три: на Фейт и Сашу напал человек, знакомый с Пэрри – пытающийся представить все так, будто Пэрри подставили, обвинив в том, что он не совершал. А происходит это именно сейчас потому, что Пэрри подал на УДО. И потому, что всякий сброд из «Всей правды» вдруг начал копаться в этом деле. А всем нам прекрасно известно, чем это может закончиться.

Бакстер бормочет что-то насчет «сотворить себе убийцу», и слышится гул одобрения.

Однако Куинн настроен скептически.

– Все это слишком уж притянуто, вам не кажется? Кто готов не щадить себя, чтобы вытащить Пэрри? Такое можно увидеть только по телику, черт побери!

– Я еще смогла бы в это поверить, если б речь шла только о Фейт, – соглашается Эв. – Но Саша? Одно дело – изнасилование, но неужели кто-то совершил убийство с особой жестокостью, только чтобы обелить Пэрри? Определенно, на такое не пойдут даже близкие родственники, вам не кажется?

– Согласен, кровные узы – штука прочная, – бормочет Бакстер, – но все-таки они не настолько прочны, черт возьми.

Гис пожимает плечами.

– Тут я такого же мнения, но нам все равно нужно относиться к этой версии серьезно – до тех пор, пока мы не докажем обратное.

– Я проверю тех, кто навещал Пэрри, – говорит Эверетт. – Где, как говорил шеф, он сидит – в Уэндсуорте?

Если Рут Галлахер и замечает слово «шеф», то никак этого не показывает.

– На самом деле у меня есть эти сведения, – говорит она, раскрывая папку. – Инспектор Фаули уже запрашивал их.

Наступает неловкая пауза. Галлахер подходит к Эверетт и протягивает ей лист бумаги, и у Гиса успевает мелькнуть мысль, что теперь она возьмет руководство на себя. Но, сделав свое дело, Галлахер подбадривающее кивает ему и возвращается на свое место.

– Отлично, Эв, – продолжает сержант, – возможно, тебе удастся установить, где эти люди находились в те дни, когда подверглись нападению Фейт и Саша. Чтобы можно было вычеркнуть их из списка.

– Как насчет друзей? Коллег по работе? – спрашивает Асанти. – Пэрри мог с кем-то связаться через своих родственников – это необязательно должен быть тот, кто его навещал.

– Давайте начнем с проверки дорогих и близких, – твердо заявляет Гислингхэм. – Посмотрим, что это нам даст.

Он пишет на доске цифру «4» и снова поворачивается лицом к остальным.

– И последний, но, пожалуй, самый вероятный вариант: подражатель. Вот почему Бакстер сейчас изучает материалы дела.

– Да, совершенно верно, – поднимает взгляд Бакстер. – По сути дела, в протоколах судебных заседаний есть все детали: вырванные волосы, цементная пыль, куски проволоки, пластиковый мешок. И все это было в прессе. Чтобы все это найти, пришлось бы порядком потрудиться, принимая в расчет то, сколько с тех пор прошло времени, но я считаю, что при желании любой смог бы получить в руки всю необходимую информацию.

– Что насчет дружка Саши, сержант? – спрашивает Сомер. – Мы продолжаем его изучать?

– Скорее, искать его, – мрачно заявляет Бакстер. – Потому что лично у меня возникли сомнения в том, что этот тип вообще существует.

– Да, – твердо говорит Гислингхэм, бросив на него строгий взгляд, – продолжаем. У Саши была полупустая пачка презервативов, которые сами не могли исчезнуть. Констебль Сомер, ты можешь продолжить заниматься этим?

Та кивает, и сержант снова обводит комнату взглядом.

– Есть еще что-нибудь?

Но если что-то и есть, никому не хочется поднимать это в присутствии Галлахер.

* * *

Адам Фаули

6 апреля 2018 года

14:49

– Можно на пару слов?

Подняв голову, я вижу в дверях Рут Галлахер, держащуюся за ручку.

Откидываюсь назад. Не то чтобы Галлахер мне помешала – я уже битых полчаса таращусь на один и тот же отчет и за это время не продвинулся дальше первого абзаца.

Я кивком предлагаю ей войти.

– Конечно.

– У вас хорошая команда, – говорит Галлахер, присаживаясь.

– Я тоже так думаю.

Она кладет на стол большую картонную папку.

– Я только что ознакомилась с материалами по Блейк и Эпплфорд. Ваше предложение помощи – оно еще в силе?

Я киваю, но, должно быть, на лице у меня написана тревога, потому что Галлахер поспешно продолжает:

– Послушайте, я понимаю, ситуация дерьмовая, но, надеюсь, вы отдаете себе отчет, что я хочу этого не больше вас. Насколько я могу судить по документам, Аластер Осборн сделал все, что на его месте должен был сделать хороший суперинтендант. Как и вы. Я не представляю себе, как любой компетентный следователь мог бы прийти к другому заключению.

Значит, Галлахер ознакомилась с делом. Просто она не стала выкладывать это в первые пять минут. Мое уважение к ней возрастает.

– Послушайте, я знаю, зачем вы пришли, – хотите спросить насчет моей жены, о том, что говорится в стенограммах заседаний. Но защита просто действовала наугад – пыталась выбить почву у меня из-под ног. Мы с Алекс сошлись спустя много времени после окончания процесса. На момент нападения она была помолвлена с другим мужчиной. Они разошлись через несколько недель после того, как это случилось, – он не смог это принять. Если вы переговорите с Алекс, она все это подтвердит. Но я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – говорит Галлахер, глядя мне в глаза. – Но все равно спасибо.

Я снова откидываюсь назад.

– Хорошо. Итак, о чем вы хотели поговорить?

Она встает.

– Не знаю, как вы, но я смерть как хочу приличного кофе. Ну, а после этого можно будет начать.

* * *

Фиона Блейк сидит в темноте, одна, за задернутыми шторами. В углу светится экран телевизора, однако программа, которую она как бы смотрела, уже давно закончилась, и с тех пор она не удосужилась переключить канал. На тарелке перед ней покрывается коркой давно остывший обед, нетронутый. Фиона чувствует сильный аромат большого букета лилий, кое-как засунутый в вазу, которой она почти не пользуется; Фиона никогда не любила лилии, но их принесла Изабель, а ей не хотелось обидеть девушку, выбросив цветы. Особенно после всего того, через что пришлось пройти подругам. На кухне сотрудник службы социального обеспечения наверняка наливает себе очередную чашку чая, черт бы его побрал. От звуков, которые он издает, у Фионы сводит зубы.

– Миссис Блейк?

Медленно обернувшись, Фиона видит в дверях неуверенно застывшую Патси. Время уже перевалило за четыре часа дня, но девушка все еще в пижаме, и у нее помятый вид человека, не потрудившегося даже умыться. Фиона видит ее впервые за весь сегодняшний день.