— Пойдем в глубину? — предложил Олег. В его голосепрозвучало беспокойство. — А то в спину дует.

Сухое дыхание Степи проникало через передний ряддеревьев-исполинов. Олег уже сделал два осторожных шага, уходя от чужоговоздуха, пригнулся, пролез под низкими ветвями.

— Мрак велел ждать здесь…— напомнил Таргитай.

— Да, — согласился Олег горько, — велел.

Таргитай неуверенно шагнул за волхвом, чувствуя пустоту вгруди.

— Ищи поляну с сухостоем, — напомнил он.

— Знаю, — откликнулся чуть раздраженный голос.

Таргитай падал, вывалялся в мокрой земле. Олег падал тоже,ругался вполголоса. Наконец выбрались на крохотную поляну, где поперек лежалавалежина, а две сушины висели на раскоряченном дубе, скрестившисьрастопыренными ветвями.

Олег с облегчением сбросил мешок. Таргитай выдернул секиру,подрубил опорные ветки, обе сушины с грохотом повалились на землю. Таргитайспешно начал рубить сучки на костер, стараясь опередить Олега. Рубить легче,чем разводить костер, пусть даже из сухих веток. Правда, дело волхва — огонь,священный или не священный, дело Мрака — охрана, добыча, а ему, Таргитаю,работа попроще: подай да принеси, бери больше да бросай дальше, а пока летит —отдыхай вволю…

Олег умело разжег бересту, вверх взметнулось черное коптящеепламя. Сели рядышком, чувствуя себя без Мрака снова одинокими и заброшенными.Вроде бы Лес, но зловещий какой-то. Недобрый. Или отвыкли, блукая по Степи?

— Мрак вернется? — спросил Таргитай тихонько.

Олег дернулся, словно терзался той же мыслью, а Таргитайкоснулся больного места. Огрызнулся:

— Скажи еще, что я волхв, должен чуять… Не знаю!

— Да не говорил я такого, — ответил Таргитайпоспешно. — Не обижайся! Все знают, что ты ничего не чуешь и ничего незнаешь. И не умеешь.

Олег сердито сверкнул глазами, в которых уже плясали искрыот костра, делая волхва похожим на оборотня. Таргитай сидел смирный, каковечка, печально хлопал длинными девичьими ресницами, тоскуя по Мраку, и Олегсмолчал, проглотил оскорбление.

Костер горел ярко, освещая поляну и комли ближайшихдеревьев. Дальше шла кромешная тьма, там что-то постанывало, шуршало,потрескивало, щелкало невидимыми клювами и когтями. Воздух уже был привычновлажный, наполненный успокаивающе сырыми запахами.

Вдруг совершенно бесшумно в круг света ступил огромныйчеловек. На землю тяжело бухнулась окровавленная тушка зайца. Оглядевшись,ночной великан сказал хмуро страшным голосом:

— Я же велел ждать!.. А вдруг бы вас сова заместо мышейсцапала?

— Мрак, — обрадовался Таргитай. — Мы так затебя беспокоились, так беспокоились… что даже все забыли. Мрак, что это за Лес,ты узнал?

Мрак сел подле костра, разулся, озабоченно пошевелил передогнем скрюченными пальцами ног. От них пошел пар и густой псиный запах.

— Лес как Лес. Помельче нашего, погрязнее. Зверьехилое, нездоровое какое-то… Что-то гнетет их. Недоброе.

Он провел ладонью по лицу, стерев темное пятно вокруг губ.Таргитай похолодел, угадав, что на губах и подбородке Мрака была кровь, чужаякровь. Олег не заметил, спросил деловито:

— А как насчет разрыв-травы?

— Ни разрыв, ни одолень не унюхал. Да я и не унюхаю,пока не буду знать, какие они. Но папоротник поблизости есть роскошный!Зацветет через пару дней.

— Ты можешь учуять и срок?

— Хоть я и не волхв… Лес заброшенный, старый, дажедряхлый. Здесь папоротнику да всяким нечистым травам и место.

Таргитай спросил напряженным голосом:

— А люди… Людей не учуял?

— Их отродясь здесь не было. Или ушли очень давно.Степь чересчур близко! Наступает, теснит… Если и есть в этом Лесу людишки, тоушли в глубину. От полян, киммеров. Если пройти по этой ложбинке, выйдем на огромнуюполяну, там дремучие заросли черного папоротника. Чернее не бывает! Я не щупал,но, как говорит наш мудрый волхв, чую, подходящие…

Когда утром Таргитай проснулся, его кто-то сильно тряс.Раскрыл глаза, ожидая увидеть Мрака, но никого не узрел. Встревоженный,подхватился, не сразу понял, что трясся хорошо и без Мрака. Рядом стучал зубамиОлег, но упорно не просыпался. Таргитай вспомнил, как ночью они сползлись,жались друг к другу, сохраняя остатки тепла, скрючивались, стараясь вобрать всебя руки и ноги, но такое удавалось разве что улиткам.

Посреди поляны горел малый костер. Мрак помешивал угли, вкотле на треноге аппетитно булькало. От костра вкусно пахло теплом,защищенностью. Мрак смотрел на изгоев с брезгливой жалостью.

— Пошевеливайтесь, неутомимые! Орлы! Я сбегал уже кпапоротнику, проверил. Через два-три дня расцветет, точно. Но идти туда надонемедля.

— Зачем? — спросил Таргитай жалко.

Трясясь от холода, он на четвереньках подобрался к костру,почти влез, стараясь побыстрее согреться. Олег тоже зашевелился, подергалносом. Его рука скользнула за голенище, в ладони появилась расписная ложка.Волхв еще спал, но губы беспокойно двигались, плямкали.

— Птичьи следы, — ответил Мрак коротко.

Руки Таргитая подломились, он едва не ткнулся лицом в угли.Отпрянул, опалив брови, но все равно окатило ледяным холодом. Мрак не стал быупоминать простых птиц!

Пшенная каша невыносимо горчила. То ли мудрец такую любил,то ли чуть ошибся в заклинании, но Таргитай подозревал, что это у него самогогорько во рту. Встреча с чудовищами из мира мертвых страшила. Олег приковылял,он не слышал о навьях, но лицо волхва невыспавшееся, серое, словно ночьюпосещали недобрые видения.

Мрак поел быстро, нетерпеливо ерзал, пока изгои выскребывалистенки котелка. Наконец, забросав угли сырой землей, подхватили мешки, Мракбегом повел вниз по ложбине.

Миновали березняк, продрались через густой орешник, дальшепошел светлый солнечный Лес. Навстречу степенно выходили уверенные в своей мощидубы, толстые липы, приземистые клены…

Мрак замедлил шаг, прошел дальше один, внимательно шарявзглядом. Когда поманил друзей, лицо оборотня стало совсем невеселым.

— Опять следы, — обронил он. — Совсем свежие.И еще чьи-то…

Таргитай присел, потрогал вмятины в сырой земле. Неследопыт, но ребенку ясно — на землю опускалось что-то тяжелое, огромное, сострыми, как железо, когтями.

Олег спросил тревожно:

— Мрак, что это?

— Разве я волхв? — ответил Мрак едко. — Язнаю зверей только этого мира!

Олег сгорбился, словно его хватили палкой по шее. Таргитайспросил неуверенно:

— Переночуем здесь?